У

Перед тем как отправиться в путь, я ратовал за то, чтобы самому, может быть, в компании с Мартином, поехать сначала в Южную Америку рубить бальсовые деревья и плыть на плоту через океан, как Хейердал с его командой. Ну чтобы всем доказать, что ли. Тогда даже если бы конькобежная теория и не оправдалась, мы все равно совершили бы геройский подвиг. Большинство категорически отказалось плыть на плоту через океан, но Эвен и Мартин, кажется, были не прочь. Нам наверняка хватило бы нескольких бальсовых стволов. Ведь строить плот на троих это же совсем не то, что на семерых. Мы вполне могли бы построить плот, как у Кариуса и Бактуса, с парусом и что там еще полагается, и запросто пересечь океан. Так я думал. Но потом Эвен и Мартин прочитали ту часть «Кон-Тики», где говорится о рубке деревьев и сплаве леса, и им сразу расхотелось. Им не понравилось описание джунглей, через которые пришлось пробираться Хейердалу и Ватсингеру. Этот лес стеной стоял по берегу реки, а в нем затаились голодные аллигаторы. И самое худшее! Цитирую: «Наш плот привлек пристальное внимание стоявших на берегу людей зловещего вида, которые представляли собой уродливую смесь индейцев, негров и испанцев». Эта фраза все решила для Эвена и Мартина. Они отказались ехать со мной. Несмотря на то, что мы, люди, живущие в современном обществе, придерживаемся иного отношения к представителям чужих культур, чем пятьдесят лет тому назад. Позитивное отношение мы впитали с молоком матери. Мы поняли, что мы, как и наши взгляды, ничуть не лучше других. Саамы, индейцы, эскимосы, негры — такие же люди, как и мы. Они — наши братья и сестры. Мы поняли, что в своем отношении к миру мы не должны исходить из мысли, что наша культура является единственно разумной. Этноцентрическое мировоззрение приказало долго жить. Так, по крайней мере, считал мой гимназический учитель обществоведения. Истинная картина имеет, однако, свои нюансы. Такие культурные и образованные люди, как Эвен и Мартин, начинают нервничать при мысли о том, до каких поступков может додуматься человек, в котором смешалась кровь индейцев, негров и испанцев. По словам Эвена, самое неприятное тут испанская часть. С неграми и индейцами всегда можно как-нибудь столковаться, они — дети природы, у них все в порядке с преданиями пращуров и т. д. А вот с испанцами это сложней, они гораздо неуравновешенней. Они — конкистадоры, жестоки к животным, к женщинам и к другим людям, они бессердечны, лукавы, алчны до золота и могут в любой момент сорваться из-за пустяка. Мартин уверял, будто бы видел статистическую работу, из которой явствовало, что все выжившие при крушении «Титаника» так или иначе имели в жилах каплю испанской крови.

Когда стало ясно, что Эвен и Мартин отказываются, я очень обиделся и рассердился. Наружно. Я только делал вид, а по правде, испытал облегчение. Хорошо, что обошлось без Южной Америки. Как-то там все не налажено. В политическом смысле вообще дело дрянь. Футбол и наркотики. Демократия настолько нестабильна, что никогда не знаешь, что случится завтра. Это я знаю от людей, которые там побывали. На дорогах носятся как сумасшедшие, а если тебя на этом поймают, только всего и надо, что дать полицейскому на лапу. Вдобавок и в джунглях опасно. Полно змей и черт знает какой нечисти. Достаточно заглянуть в любой номер «Нэшнл джиографик», чтобы убедиться, какие там обитают страшилища. Причем кое-какие из них даже еще не открыты наукой.

Решение созрело, когда мы позвонили одной девушке, знакомой Эвена, которая учится по обмену в Эквадоре. Она отнеслась к нашей проблеме серьезно и пообещала взять кокосовый орех, покрасить его в красный цвет (водостойкой краской), съездить на автобусе к побережью и бросить орех в Тихий океан. План заключался в том, что орех доплывет по течению до Полинезии и будет выброшен волнами прямо на наш остров. Конечно, это будет не слишком научно. Скорее, символический жест. В честь Хейердала. Наш способ воздать ему честь. Если орех доплывет, газеты посвятят ему целый разворот. Или хотя бы заметку.