У-3

Верующая христианка Линда Хюсзен не отвечает. Возможно, и не слышит его слов. Казалось бы, все прожитое и взгляды на жизнь должны с огромной силой разбросать их в разные стороны — ее и воинствующего безбожника Алфа Хеллота. Но силы притяжения могущественнее. По узкой тропе, пересекающей границу леса и голый подлесок, они спускаются вместе в долину, являя собой еще более своеобразную пару, чем та, какую некогда ухитрились составить Китти и Алфик. Они приближаются к полигону и вот уже различают голоса отдельных орудий, видят всполохи у дул и в местах разрывов, слышат тяжелый дактилический грохот пушек, трескучий гекзаметр пулеметов, трактующих нескончаемое белостишье героического эпоса под хореические выхлопы минометов. Они подошли к району последней базы немецкой лапландской армии. Идут, теперь уже взявшись за руки, через ландшафт, образованный заросшими эскарпами, обрушенными брустверами, старыми воронками. На обратном пути в Олсборг слово принадлежит Алфику, и речь его звучит, как эхо военных упражнений. Борьба — одно из его ключевых слов. А также фронт. И класс. Унижение. Ожесточение и отпор. И еще о борьбе, не в смысле устарелой классовой борьбы, а в более современном понимании. О борьбе за свободу. Алфик рассказывает о какой-то «Единичке» — выясняется, что речь идет об эскадрилье 331. Говорит о действиях перехватчиков. Описывает типы советских самолетов. Объясняет, что покачивание крыльями — международный условный знак, предложение изменить курс. Лейтенант Хеллот не однажды покачивал в воздухе крыльями, сигналя несоюзным машинам, которые приближались к норвежскому воздушному пространству. Все это он рассказывает, пользуясь норвежско-американским пиджином, в котором даже Линда Хюсэен, в совершенстве владеющая обоими субстратами, норвежским и английским, разбирается плохо. И приходится Алфику терпеливо разъяснять, что scramble — приказ поднимать истребители в воздух (не руками, конечно), hot scramble — взлетать поспешно, silent scramble — взлетать, соблюдая радиомолчание. Подняться на один ангел — значит подняться на три тысячи метров; Zombie означает «неизвестный»; X-ray — официальное натовское обозначение неопознанных чужих самолетов.

И впервые Линда Хюсэен узнает о слухах. Слухах, которые ходят не первый год. На всех базах ВВС к северу от полярного круга только об этом и говорят. Один из пилотов эскадрильи 333 уверяет даже, будто своими глазами видел то, что послужило поводом для слухов. Будто бы он видел, только не стал об этом докладывать, черный самолет без опознавательных знаков, с огромным размахом крыльев. Машина летела со скоростью 0,5–0,6 М на высоте 15 тысяч метров, потом вдруг пошла круто вверх, в стратосферу, словно притянутая действующей в пустоте неведомой силой.

В своем хождении по кругу через дежурки, бараки и офицерские столовые слухи о Черной Даме, как прозвали загадочное нечто, обрастали фантастическими толкованиями. Соответственно проценту алкоголя в крови Черная Дама оказывалась когда спутником, когда самолетом-шпионом. Советский или американский? Друг или недруг? Атмосферное явление? Гости с чужих планет? Летающая тарелка? Зеленые человечки с Марса? Эскадрилья ангелов из рая? Или просто-напросто чья-то невзорвавшаяся ракета?

Эротический инстинкт Алфа Хеллота выражается не менее загадочной баллистической кривой. Он выступает в роли разносчика слухов. Немногие достоверные сведения о Черной Даме, чего уж там скрывать, получены Алфиком от меня. Ими он тоже делится с Линдой Хюсэен. Экраны многих радиолокационных станций пересекала крупная яркая цель. Целый ряд операторов независимо друг от друга засекали ее высотомером. Выше всех известных рекордов высоты. И тут же пропадает. Черная Дама.

Линда Хюсэен встревожена. Вдруг молодой лейтенант ВВС выдает ей военные тайны. Она перебивает его, просит не продолжать, устанавливает пределы интимности.

— That's not my cup of tea, — говорит она, подавая Алфику руку, когда они прощаются перед ее домом в Олсборге. — Это не моя стихия.