У Адских Врат

— Мы никогда не бывали в Аргентине. — Камилла, по случаю отпуска настроенная доброжелательнее, берет инициативу на себя. Она уже сбросила манхэттенскую защитную маску и относится к незнакомцам с большим доверием. Воорт предпочел бы, чтобы она заткнулась.

— Какие места в моей прекрасной стране вы собираетесь посетить? — спрашивает седой.

— Мы еще не решили, — отвечает Воорт.

— Вы позволите посоветовать, где лучше всего побывать?

— Это так мило! — Камилла готова все записывать; вынимает «Палм пайлот» — он всегда под рукой.

Седой берет ее за запястье тремя пальцами. Пожилому человеку — в отличие от молодого — дозволительно коснуться чужой невесты.

— Возможно, я смогу выкроить несколько часов и показать вам Буэнос-Айрес. Иногда этот город ошеломляет.

На визитке, которую он вручает Воорту, значится «Д-р Эммануэль Фаркас, гастроэнтеролог на пенсии».

— У нас уже есть планы, — говорит Воорт.

— Позвоните, если передумаете. — Доктор Фаркас слегка кланяется, Напоминая Воорту немецких дипломатов из фильмов 1930-х годов.

— Почему ты отказался? — спрашивает Камилла, когда они заходят в салон бизнес-класса. — Мы понятия не имеем, что будем делать завтра. А он казался очень милым.

«Откуда мне знать, оставят ли они меня в покое, когда я вернусь?»

— Мне хотелось импровизаций. Так романтичнее.

Самолет с ревом несется по взлетной полосе, и на мгновение Воорта охватывает облегчение, словно все проблемы остались позади. Он знает, что это лишь иллюзия, но позволяет себе поддаться ей. Манхэттен исчезает. На вершине Эмпайр-стейт-билдинг горят зеленые и красные огни — цвета казино или рождественской елки, цвета обманчивых надежд.

Пунктирная линия огней обозначает порт. Сердце пронзает болью при виде пустоты в небе там, где раньше был Всемирный торговый центр. Он старается не смотреть на район по соседству с Двадцать восьмой улицей, где на него напали.

Камилла шаловливо хихикает.

— Ты слышал, что я сказала? Моя подруга Дебби Атлас на прошлой неделе вступила в Клуб любителей авиасекса.

«Эти люди не причинят вреда никому из семьи, пока меня нет. Если они что-то сделают, я все расскажу. Вот что произошло. Мы словно заключили сделку».

— Да кому же захочется заниматься любовью в уборной? — говорит Воорт. — Тесно.

— Можно проявить изобретательность.

Воорта захлестывает такая мощная волна отвращения, что он выпускает ее руку. На мгновение самолет словно окутывает запах лизола и мочи. В голове стучит.

Пальцы Камиллы пробегают по его руке.

— А еще Дебби и ее парень занимались этим под одеялом во время полета.

— Ты тоже рассказываешь друзьям обо всем, что делаем мы?

— Они бы тогда решили, что их сексуальная жизнь не удалась.

— Если бы я только не подхватил эту проклятую инфекцию! Доктор Страхан обещал, что еще неделя лечения, и все будет в порядке, — лжет Воорт.

Скинув туфли, Камилла с ногами устраивается в кресле, берет бокал шампанского. До Воорта доносится запах новых духов «Десит».[9] Из той рекламы, где мужчина и женщина раздеваются в номере отеля, под шепот множества голосов: «Де-сит!»

В десять вечера самолет летит на юг вдоль восточного побережья. В салоне тепло. На подносе перед Воортом остатки ужина — аргентинская говядина и зеленый салат. Рядом хрустальный бокал с красным вином «Мендоса». Сырное ассорти на фарфоровой тарелочке. Стюардесса катит тележку, предлагая мороженое, политое горячим шоколадом.

— Начинается кино, — говорит он. — Я хотел еще раз посмотреть «Зеленую милю».

Член висит, как тряпка, предатель. У Воорта не было эрекции уже несколько дней, даже когда он просыпался от еженощных кошмаров. Не заслуживает удовлетворения.

Камилла вздыхает и снова берется за «Добро пожаловать в Аргентину!».

— «Если вы любите поло, то полюбите и Буэнос-Айрес», — читает она. — Может, сходим на матч?

Меньше всего Воорту сейчас хочется смотреть фильм про тюрьму. Он натягивает маску для сна и пытается забыться. Задремав, он снова оказывается на автозаправке. Чувствует запах табака и пота. Труба под раковиной корчится, готовая вот-вот оторваться. Воорт отчаянно вырывается. Поднимает глаза и видит, что нападающие сняли маски. И с ужасом понимает, что это члены его семьи. Вим и Мэтт смотрят на него, как обычно копы смотрят на подозреваемых в комнатах для допросов.

— Не насилуйте меня, — умоляет он.

— Проснитесь!

Во взгляде склонившейся над ним стюардессы сочувствие. Камилла встряхивает его за плечо.

— Ты говорил во сне, милый.

Воорта кидает в пот.

— Что я сказал?

— Я не смогла разобрать ни слова.

«Благодарю тебя, Господи, за эту мелочь».

Из-за спины стюардессы — через три рядя от них — какая-то пассажирка смотрит поверх журнала «Тайм». Раньше он ее не замечал. Ужасно утомительно пытаться запомнить все эти лица. Воорт решает, что ей, наверное, чуть больше двадцати; маленькая, изящная женщина сидит с недовольным видом, скрестив ноги в чулках.

— Воорт, у тебя такой усталый вид, — говорит Камилла.

Она кладет голову ему на грудь — словно котенок, прижавшийся к взволнованно бьющемуся сердцу. Дышит, словно мурлычет. Через несколько секунд она тихо засыпает.