У Адских Врат

— Не так, как ты думаешь. Он изгнан. Никаких приглашений. Никакой поддержки, работы, помощи. Собрание заботится о семье, Конрад. Кузен Марк был обязан рассказать нам и управлению, что произошло. А уж мы-то обязаны поступить с Алем по-честному, если управление испортит дело.

— А что, если кто-то из семьи любит Аля и все равно будет ему помогать?

— Это их дело. Обычно такого не случается.

— Ты это имел в виду, когда сказал, что есть политика управления и есть политика семьи?

— Есть старая поговорка: «В эпоху испытаний главное — семья».

Таможенник в Мехико хмурится, переводя взгляд с лица Воорта на паспорт и обратно. Стюард звонит по сотовому телефону сразу же после того, как показывает Воорту его место.

— Время полета до Нью-Йорка приблизительно семь часов. Мы надеемся на спокойное путешествие.

«За билеты „Аэромехико“ я платил наличными. И по-прежнему числюсь в системе бронирования „Америкэн эрлайнз“ на полет из Буэнос-Айреса в Нью-Йорк на следующей неделе. Если кто-то будет проверять по компьютеру, они подумают, что я все еще в Аргентине».

Стюардессы начинают подавать завтрак; самолет потряхивает. Женщина, сидящая рядом с Воортом, нервно хватает его за руку. До этого привлекательная брюнетка — не Камилла — сидела, уткнувшись в «Нью-Йорк таймс».

Сердце колотится так, словно самолет уже приземлился, словно сказанная Камилле полуправда уже перенесла его домой.

«Они приставили мне пистолет к голове. Знали семейные привычки. И сказали, что проникли в полицейский компьютер».

Самолет дрожит, удерживая высоту, и солнце за окном кажется глазом, пристально глядящим сквозь оргстекло. Мыслями Воорт снова в отеле, снова слышит, как трещат дрова в камине. Взлетают светящиеся искры — и угасают, как светлячки на стальной решетке.

«У меня нет возможности узнать, заплатили ли они кому-то в управлении или взломали компьютер. Да и вообще, сказали ли они правду.

Но мне кажется, они собираются сделать что-то плохое в ближайшие несколько дней».

Камилла ужасно испугалась за него, и от этого было еще хуже. Но Воорт просто не мог рассказать ей о мужчине, улегшемся на него сверху, о кисло-сладком ощущении, оставшемся в душе, о поцелуе, о крайнем унижении. Внутри поднимался гнев.

— Ты сошел с ума? — ахнула Камилла, когда Воорт добрался до того, что понял на утесе. — Ты хочешь, чтобы я осталась здесь?

«Мне надо найти их».

— Всего на несколько дней. Я буду звонить. Подключу знакомства. Найму для тебя частную охрану.

— Охрану для меня? Я могу позвонить приятелям из Эн-би-си, найти их местного представителя и позаботиться о своей безопасности. Проблема не в безопасности, милый друг. Проблема в том, что ты изображаешь Джона Уэйна.[10]

— Ты — следователь, — спокойно ответил Воорт, намекая на целый ряд аргументов. — И ты решила выйти за копа. Я говорил тебе. Если мы вернемся вместе, им будет легче узнать, что я дома.

— А как же вся остальная семья? Или ты собираешься выслать из страны еще и две сотни Воортов?

— Я же говорил тебе, что собираюсь предпринять на этот счет.

Он попытался успокоить ее. Снова объяснил свой план, словно это действительно могло сработать. И добавил, заранее зная, что ничего подобного не сделает:

— Если ты не согласишься, я пойму. И никуда не поеду. Мы просто останемся здесь.

— Просто закончим наш веселенький отпуск, да? Так нечестно, и ты это знаешь! — почти кричит Камилла. — Ты не спал. Не прикасался ко мне. Ты в другом мире. Если ты ничего с этим не сделаешь, то сгоришь, а виновата буду я. Ненавижу мужчин! Лучше стану монашкой.

Самолет болтает все сильнее; Воорт вспоминает, как уговаривал ее, просил о доверии, твердил: «Верь мне, пожалуйста, верь мне».

— Ты мне не доверяешь? — спросил он.

— Воорт, — ответила Камилла, — если ты солгал, если ты не будешь отмечаться каждые несколько часов, если не будешь использовать мои находки из Интернета, я прилечу домой следующим же самолетом.

— Согласен. Хейзел творит чудеса, не покидая кабинета. Колдуй здесь. В деле Най ты сработала великолепно.

Вот тут она пошла на уступки и даже попыталась пошутить:

— Помнишь старые школьные сочинения? «Как я провел лето?» Видела бы меня сегодня миссис О'Тул!

— Собираетесь устроить прием? — спрашивает Воорта соседка.

Он поворачивается. Большие голубые глаза; тонкие, темные брови изящно выщипаны. Губы полные и блестящие. Воорт чувствует аромат «Шанель».

— Ненавижу летать, — говорит она. — Разговоры меня успокаивают. Я вижу, вы составляете список. Я всегда так делаю перед праздником.

Небрежно нацарапанный список начинается с имени «Озава» и заканчивается Тедом Стоуном.