У ангелов нелетная погода

– Материалиф? – переспросил офицер, вытирая лоб белейшим платком.

Маша не выдержала, повторила вопрос по-английски. Офицер обрадовался и, беспрестанно кивая, быстро и внятно рассказал, что официально материалы они могут переслать в Россию по запросу МВД очень быстро, но частным лицам это невозможно, поэтому госпожа должна как можно быстрее обратиться в российское МВД, и тогда…

– Конечно, конечно, я так и сделаю, – тоже быстро по-английски ответила Лариса, поняв, что ничего больше не добьется. – Благодарю вас, офицер, я нахожусь под большим впечатлением от эффективной работы турецкой полиции.

– Это наш долг, уважаемая госпожа! – Офицер встал, четко наклонил лысеющую голову. – Мы весьма сочувствуем вам, дети – это всегда так болезненно… Всего вам наилучшего! – И он с явным облегчением вышел.

– Маша, я хочу домой! – Лариса прижала руки к груди. – Полетели, а? Мне кажется, я приеду домой, а Аня там!

– Хорошо бы! – Маша поднялась. – Давай я схожу в администрацию клиники, попрошу ускорить наше дело, а?

23 августа 2008 года, суббота, утро

Корявая, изрезанная или растрескавшаяся серая стена падала медленно и без звука. Из трещин в ней лезла какая-то пакля, сочилась грязная жижа. Стена падала, разбивалась и снова вырастала до самого неба. Его Аня не видела, но точно знала, что стена уходит туда, за облака, и снова будет падать на нее, придавливая к земле, вбивая в пыль…

На краткий миг она приходила в себя, вспоминала про стену, которая всегда падала, когда у нее поднималась высокая температура. Пыталась разглядеть темные тени вокруг, но ничего не увидела. Только слева стоял кто-то высокий и толстый в белом и молча смотрел на нее. Из-под длинной хламиды торчали босые ноги… Нет, львиные лапы с когтями, с ужасом поняла Аня. В противоположном углу была огромная черная дыра, из нее несло запахом пожара. Глаза болели от малейшего движения, поэтому она и не пыталась разглядеть дыру, только боялась ее…

Потом приходила мама, клала прохладную ладонь на лоб, лила на Аню что-то приятное, холодное. Она снова падала в темноту, но тут же на нее начинала падать серая гадкая стена, и все повторялось вновь и вновь. Кто-то переворачивал ее, обтирал чем-то мягким, укрывал. Она не противилась теплым рукам, только просила пить, но тот, добрый, долго не понимал, но потом понял, дал ей пить что-то горькое. Аня глотнула, зашлась в кашле и замотала головой: не надо…

…Она проснулась, вокруг было светло. В голове тихо звенело. Попыталась осмотреться, но глаза все еще поворачивались с болью. Она лежала посередине большой комнаты на старом мягком диване, укрытая легким одеялом. Два окна сбоку были зашторены темными портьерами, потолок к ним спускался как-то косо.

На себе Аня обнаружила батистовую рубашку с кружевами и голубыми ленточками – такое платье было у ее немецкой куклы Агнессы, которую подарила бабушка давным-давно. Слева от дивана действительно высилась белая колонна – круговая занавеска над старинной фаянсовой ванной, стоявшей на четырех львиных лапах. Вон оно что, подумала Аня, никакой это не великан, а просто ванна. Почему она оказалась в комнате, понять было невозможно, но Аня и не пыталась. Она просто смотрела.

Черная дыра в углу оказалась камином, полка над ним была завалена книжками, какими-то расхристанными бумагами. Над камином висел деревянный футляр скрипки, рядом – темный смычок. С другой стороны висел фотопортрет юноши – с длинными кудрявыми волосами, мечтательным взглядом, пухлыми губами. Сбоку раскорячился старый мольберт, на котором стоял незаконченный натюрморт – какой-то кувшин, пара гранатов, желтая груша…

Перед диваном стоял низкий столик, тоже заваленный. В большом кресле рядом спала девушка – толстенькая, веснушчатая, с очень короткими рыжими волосами. На полу рядом стоял фарфоровый тазик с водой, в нем плавала губка.

Аня страшно хотела в туалет, но где он здесь, было непонятно. Она попыталась встать, ее качнуло. Она задела столик, с него что-то упало с легким шорохом, но девушка в кресле тут же встрепенулась.

– О-о, ты уже проснулась! – весело сказала она по-английски. – Привет! Я – Ханна! Как тебя зовут?

– Аня, – от неожиданности по-русски сказала она. Сообразив, повторила по-английски: – Меня зовут Анна.

– О-о, мы с тобой тезки? – еще больше развеселилась девушка.

– Можно мне в туалет? – спросила Аня. Голос звучал как чужой – хриплый и низкий.

– Конечно! – деловито сказала девушка. – Я тебя провожу?

– Н-нет, я сама, только покажите, пожалуйста, куда идти.

– Иди за мной, о’кей? – Ханна пошла по комнате, оглядываясь.

Аня, пошатываясь и хватаясь за встречные предметы, следовала за ней. В углу Ханна пропала, оказалось, там маленький квадратный коридорчик-аппендикс, в который выходили три узкие двери. Одна из них и оказалась дверью в туалет. Он был узкий и очень высокий, смывной бачок висел высоко вверху, с него свисала длинная цепь, на конце которой болталась фарфоровая еловая шишка.

Ханна зажгла свет, открыла дверь и повела рукой: «Вуаля!» Аня протиснулась в узкое пространство…