У арабов Азии

Мы миновали огромные ворота с известным трепетом, так как вообще в первый раз вошли в иракскую мечеть, а тем более во всемирно известную святыню шиитов. Мы почти не слышим вопросов вежливого средних лет иранца, надзирающего за оставленной верующими обувью. Двигаясь дальше, ловим себя на том, что невольно хочется сложить руки в молитвенном жесте — настолько заразительна окружающая атмосфера. Весь сухн — внутренний двор мечети — заполнен склоненными или распростертыми ниц фигурами молящихся, преимущественно в черной одежде. Среди них неспешно прохаживаются явно приезжие, в европейских или неиракских восточных костюмах. Вся эта пестрая толпа привлекает гораздо больше внимания, нежели блеск золоченых куполов и цветная игра богатой мозаики мечети. Внутри мечети куда теснее, чем во дворе: люди толпятся вокруг могилы Хусейна, стараясь прикоснуться к окружающей ее серебряной решетке, до блеска зацелованной предшествующими поколениями паломников, или, запрокинув голову, любуются зеркальным потолком, росписями, золотыми и серебряными украшениями, сложными орнаментами.

Мечеть-мавзолей Хусейна находится в самом центре Кербелы (мы не видели расположенной в другом конце города мечети Аббаса, которая, как говорят, несколько скромнее мечети Хусейна). Вокруг нее — высокая стена, с внешней стороны которой прилепился торговый ряд. В лавочках — всякого рода туристический ширпотреб от украшений до заграничных авторучек. Кое-где в таких лавочках, а иногда прямо на стене между ними можно увидеть круглую гравюру с изображением Хусейна, выполненную в стиле старинной иракской миниатюры, несколько напоминающей персидскую. Увидев впервые канонизированный портрет Хусейна, мы еще раз отдали должное организаторам театрализованной процессии: исполнитель роли Хусейна отличался поразительным сходством с тем, кого должен был изображать.

Прямо от лепящегося к внешней ограде мечети Хусейна торгового ряда отходят как бы по радиусу большого круга другие ряды местного сука. Обычно они специализированы: в одном месте — мастерские портных, в другом — ювелиров, в третьем — ковроделов и т. д. Атмосфера здесь еще более спокойная, чем на багдадском рынке: торговцы явно знают себе цену и, несмотря на сравнительную малочисленность покупателей, держатся с достоинством жителей священного города. Но продают они изделия не всегда местного производства. К нашему удивлению, на рынке почти не было предметов религиозного культа, даже каких-либо символических значков. Что же касается одежды, то современный костюм европейского покроя можно было там приобрести так же легко, как халат, тюрбан или абайю.

Уже выехав за пределы Кербелы, мы продолжали говорить о том, что видели в этом удивительном городе, совершенно не обращая внимания (пожалуй, впервые за все время путешествия по Арабскому Востоку) на то, что мелькало за окнами автобуса. Наши мысли и чувства всецело принадлежали уличной мистерии в честь Хусейна, великолепной мечети-мавзолею, городскому рынку и самим жителям Кербелы. Мы снова стали «нормальными» туристами, готовыми впитывать обычные путевые впечатления, только когда доехали до Мусаиба, где потоки Хиллы и Хиндии вновь сливаются в единый Евфрат. Великая река, широко разлившаяся и мутно-зеленая, напомнила нам, что природа Ирака так же заслуживает внимания, как и его духовная жизнь…