У березки я заплакал

Время шло. Я продолжал работать в «Молве». Постепенно в газете стал преобладать жанр информационного обслуживания читателей. Уже стали не нужны материалы очерковой психологической направленности. Даже живые яркие зарисовки о людях могли лежать в столе ответственного секретаря месяцами. Главным принципом в работе стал девиз: «Давай, давай, давай срочно в номер!» Качество стало уступать место строчкам, взвешенный анализ ситуации – быстрому отражению событий дня сегодняшнего.

Мне зачастую доставалось на оперативках. Все что-то предлагали, а я не мог доделать интересный материал о фельдшере или земледельце-предпринимателе. И редактор тут же укалывал при всех: «Мне нечем очередные номера закрывать, а вы все топчетесь на месте»!

Постепенно стали уходить из редакции журналисты старой формации. Они не могли схватывать все на лету и выдавать оперативные, но простенькие по форме и содержанию новости. Подумать же им просто не разрешалось. Мне же, то ли мои одиночные, но взвешенные публикации, то ли предпенсионный возраст позволили еще достаточное время продержаться в газете.

Я по-прежнему навещал Андрея Петровича. Но мой старший друг неизлечимо заболел. И хотя его глаза, как и раньше, излучали теплый свет, а на лице не пропадала добрая улыбка, чувствовалось, что Андрею Петровичу осталось жить недолго. И, готовясь к ожидаемому исходу, он чаще исповедовался и причащался в храме, больше молился наедине, читал Евангелие и Псалтирь, каноны и акафисты любимым святым.

Как-то, когда ему стало совсем плохо, Андрей Петрович подозвал меня к своей кровати, на которой лежал почти не вставая. Облокотившись на цветастую подушку, он взглянул на меня потускневшими глазами. Сначала я не понял, в чем дело. Но, присмотревшись, заметил, что в глазах у него стоят слезы. Одна слезинка даже покатилась вниз по щеке, оставляя за собой узенькую мокрую дорожку.

– Вот и все, Леонид. Моя жизнь на исходе… Сегодня видел во сне Олю, она была такая молодая, радостная и красивая. Улыбнулась мне, погрозила шутливо пальцем и таким, до сердца проникновенным голосом, произнесла: «Не печалься, Андрюша. Скоро свидимся. Мне здесь хорошо. Спасибо тебе за панихиды, за свечки, которые ставил, за молитвы. Они мне сильно помогли. До встречи.» После этих слов Оля как бы растворилась в тумане. Если Богу будет угодно, я снова с ней увижусь.

Вытерев платком глаза, Андрей Петрович снова взглянул на меня. Его выжидательное молчание меня озадачило. Как будто он смотрел в мою душу, о чем-то ее спрашивал и ожидал. Заговорил Андрей Петрович твердо и решительно.

– В наши дни, в конце прошлого века, жил замечательный человек – ученый Альберт Вейник. По твоему виду я понял, что ты о нем ничего не слышал. Я сам познакомился с ним через московскую газету-альманах «Не может быть». В номерах альманаха за 1992 и 1993 годы появилось две публикации. Если сказать кратко, то Вейник «нарушил» догмы классической науки, его мысль вырвалась за грани «дозволенного», за рамки пресловутых условностей. Он не только создал теорию тонкого и сверхтонкого мира, он пришел к Богу и поставил вопрос о доступности исследования этого мира. Познакомившись в газете с его идеями и открытиями, я был сильно потрясен. Не все понимал в деятельности ученого, но и то, что воспринял, смог почувствовать – проникло в мою душу и коснулось сердца. Я тебе кое-что дам почитать об открытиях Вейника. А сейчас скажу о другом.

Несколькими годами ранее я прочитал одну любопытную книжечку, написанную архимандритом Амвросием из города Иваново. И сразу у меня возникло множество вопросов, которые во что бы то ни стало решил прояснить при личной встрече с отцом Амвросием. Узнал, что он являлся настоятелем и духовником Свято-Введенского женского монастыря. Созвонился с батюшкой, напросился на встречу. Помню, что как раз у православных был Великий пост. Беседа с архимандритом доставила мне большое удовольствие. О некоторых вещах, рассказанных батюшкой, я ранее не имел представления. Затем я решился задать вопрос относительно ученого Альберта Вейника. И неожиданно услышал от него следующее: «Да он сейчас у нас в монастыре гостит. Уже несколько дней живет, посещает службы, много молится. А в оставшееся время читает лекции в школах, институтах, храмах Иваново. Кстати, завтра он выступает с лекцией в местном медицинском институте. Оставайтесь еще на сутки у нас, побывайте на лекции, очень советую».

Я не верю в случайность, считаю, что все в жизни происходит по воле Божией. И только этим могу объяснить такое удивительное совпадение: я – в Иванове, и там же оказался мой ученый-кумир Вейник. Для меня это оказалось чудом.

Андрей Петрович произнес последние слова восторженно, пытался даже прожестикулировать их рукой. Но, видимо, был настолько слаб, что рука лишь приподнялась над одеялом и тут же упала вниз. Далее Андрей Петрович уже заговорил спокойно.