U-Boat 977. Воспоминания капитана немецкой субмарины, последнего убежища Адольфа Гитлера

Однажды произошел довольно-таки серьезный инцидент: наш бывший старший помощник потерял свой автомат. Когда дело доходит до кражи оружия, события приобретают неприятный оборот. Подозрения пали на одного из наших радистов. Его не любили в команде за явное отвращение ко всякой дополнительной работе. Все помещения перевернули в поисках автомата, но ничего не нашли. Я поговорил с теми, кому больше доверял, и сказал, что необходимо найти виновника. Некоторое время мы больше не говорили об этом, но через четыре дня я получил сообщение, что автомат найден в радиорубке и что вор – радист. Я вызвал его к себе в каюту, и он сознался. Затем собравшаяся в носовом кубрике команда устроила ему выволочку: побрили голову, запретили выходить на палубу в течение двух недель и отправили под арест в помещение на корме, поближе к торпедным аппаратам, где он должен был сидеть на хлебе и воде. Естественно, никто с ним не разговаривал. Человек, укравший оружие, лишается доверия, и мы держали его под строгим контролем до конца похода.

Шли дни, мы следовали нашим бесконечным курсом, журчание воды под килем не прекращалось ни на минуту. Мы почернели от загара. Мы сидели на палубе, болтая ногами в воде, когда не ели и не пили. Работы было мало. Что до стирки, эта проблема решилась очень просто. Мы привязали белье на веревке позади лодки на час, после чего выяснилось, что ни одна прачечная не может сравниться с морской водой в кильватерной струе. Наши помещения блестели как новые, ржавчину отскребли, и тропическое солнце высушило все деревянные части.

Однажды по радио мы услышали, что U-530 вошла в Ривар-Плате. Что будет с командой подлодки? Передадут ли ее или позволят остаться в Аргентине, стране, о которой мы так мечтали? К сожалению, мы не знали испанского. Было бы гораздо лучше получать сведения непосредственно из Аргентины, а не зависеть от подвергнутых цензуре передач из других стран.

Время пошло быстрее. Один раз мы увидели отблеск огней в небе, что предвещало Рио-де-Жанейро. Теперь мы шли все дальше и дальше на юг, становилось холоднее. Троgики остались позади. Нас готовили к операциям в Северной Атлантике, поэтому, не имея под руками карт Южного полушария, мы вычисляли курс и сами делали для себя карты. К счастью, бортовые книги сообщали долготу и широту всех важнейших городов на побережье. Мы постарались избегать берегов Бразилии, где, как известно, было много опасных рифов и скал. Не стоило идти на риск ради нескольких часов.

Потом мы услышали, что подлодку U-530 со всем личным составом передали США в качестве военнопленных. Эта угнетающая новость тяжело ударила по всем нашим надеждам на свободу. Теперь следовало все обдумать заново. Столкнувшись с реальностью, я больше не мог питать иллюзий. Что мы должны делать теперь? Возможно, лучше пойти в Бразилию или Уругвай или просто затопить лодку у берегов Аргентины и попытать счастья? Это была неплохая мысль, и теперь, когда наши соотечественники переданы врагу, это – лучший способ избежать клетки военнопленного. По моим предположениям, многие готовы, сшив вещевые мешки и собрав вещи, отправиться в путь. Некоторые упаковали и инструменты, надеясь найти работу на берегу. Другие, начитавшись приключенческих историй и насмотревшись фильмов о Диком Западе, вообразили себе странные картины Южной Америки и пришли в сильное возбуждение.

До сих пор я всегда собирал доверенных людей. Я никогда не хотел злоупотреблять положением командира, стать диктатором и потерять доверие команды. Поэтому я не участвовал в спорах ни за, ни против, поскольку сам еще ничего не решил. Я должен принять важное решение, и оно требует серьезного обдумывания. Я знаю, что ложный шаг навлечет опасность на будущее каждого из нас. Вы не можете легко относиться к международному трибуналу над военными преступниками. Подавляющее большинство высказалось за затопление подлодки. Проект звучал довольно привлекательно. Мой вновь назначенный старший помощник был старше всех по возрасту и, по моему мнению, лучше других подходил для того, чтобы обсудить все подробно. Каждый день мы разговаривали с ним, а ночью стояли на вахте, Мы должны были что-то решить, люди хотели знать, чего им ждать в ближайшем будущем. Я старался выиграть время. Ни в коем случае нельзя делиться на соперничающие фракции, но оставалось всего несколько дней, пора прийти к какому-то заключению, Мои беседы со старшим помощником прояснили мои мысли, и я начал понимать, что последствия затопления корабля могут быть очень серьезными. Фактически они просто обязаны быть серьезными. Поэтому я заключил, что мы не должны рассматривать подобный способ действия. Мое решение стало непоколебимым.