У Черного Понта #1. Лавка колониальных товаров

Когда бот, выбрав сети, отправился обратно, в его трюме в трех ящиках, чтобы выглядело более изрядным, тяжело ворочались шесть камбал, три лисицы и целых восемь катранов, самый крупный из которых росточком был поболее метра. Волна с севера выросла и бот, шедший к ней лагом, валяло немилосердно. По каюте с грохотом перекатывалась вылезшая некстати пустая бутылка. Экипаж на палубе хватался за леера и бурно радовался. Вовану все это надоело и он повел свое судно вразрез волне, удаляясь от берега, чтобы потом, развернувшись, войти в бухту уже с попутной. Как только он вошел под прикрытие мысов, волну как отрезало, хотя на самих мысах прибой отрывался как настоящий.

Все десять минут, пока судно тащилось до стоянки, по слегка сморщенной поверхности воды, экипаж наслаждался тишиной и покоем. Мокрый от брызг Бобров встряхнулся по-собачьи и полез в трюм.

– Вован! – крикнул он оттуда. – На что бревно менять будем?

– Облезет он, за бревно камбалу отдавать, – ответил Вован, глуша двига-тель. – Крепите, крепите! – крикнул он Сереге и Юрке, – И сразу отвязывайте ялик. Пойдем ловушку выбирать. Вот с нее и отдадим, – сказал он уже Боброву.

Бобров позвал пацанов, удящих рыбу с причала, усадил их на палубу и наказал, чтоб бдели, а сам спрыгнул в ялик и отправился добывать оплату за осколок кораблекрушения. С ловушкой им повезло больше чем с сетями – полтора ведра отборной ставридки. Несколько подвернувшихся под горячую руку зеленух были отправлены обратно в родную стихию. Ловушку вернули на место, предварительно убедившись, что никто не подсматривает.

Вован лично отобрал рыбу и, взяв с собой Серегу, отправился за бревном. Серега вернулся буквально через пять минут, молча сложил в полиэтиленовый пакет еще десяток ставридок и, прихватив с собой Смелкова, опять удалился. Еще через пять минут они вернулись, неся на плечах бревно, а следом шел Вован и грязно ругался. Ругался он попросту, без вычурных словосочетаний. Чувствовалось, что человека задело не на шутку.

– Ладно, Вован, не жалей ты ту рыбу, – сказал Бобров.

Однако Вован разорялся еще минут пять, каждую минуту повторяясь как заезженная пластинка. Наконец он выдохся и взялся за бревно. Злость у него видно еще не прошла, потому что обычное бревно буквально за полчаса превратилось в обломок натуральной мачты, да такой, что даже Бобров был слегка огорошен.

– А двоих выдержит? – спросил он осторожно.

– Выдержит, – уверенно ответил Вован. – Если верхом не полезете. Когда пойдете?

– Если ветер переменится, то завтра вечером, – сказал Бобров.

– А почему не утром? – удивился Вован.

– Мы должны выглядеть соответственно. Поэтому переночуем на камнях, а с утречка поплывем на своем бревне...

– Мачте, – поправил Вован, ревниво относящийся к своему детищу.

– На мачте, – согласился Бобров. – Через Песочную бухту прямо к древним стенам Херсонеса. Кстати, Серега, а со стороны Солнечного ворота были. А то нам придется грести ажно до порта.

– По месту посмотрим, – отмахнулся Серега.

Оставшееся время они усиленно зубрили русско-греческий разговорник. Вечером Вован вручил командиру погранзаставы самую большую камбалу. А на следующий день ближе к восьми вечера, когда остальных уже в море не выпускают, ялик с четырьмя авантюристами, из которых двое смирно лежали под брезентом, прокрался вдоль берега к выходу из бухты.

Ветер, хоть и не стих, недействительно поменялся, и волна у мыса была, но несущественная. Двое в импровизированных набедренных повязках, вы-звавших у Смелкова очередной приступ нездорового смеха, выскользнули из-под брезента и тихо перебрались через борт. Следом Вован с Юркой, пыхтя, отправили обломок мачты с принайтовленным к ней грузом в виде куска бетона. Обломок, несмотря на груз, тонуть не желал, но когда за него взялись двое, сдался.

– Через три дня, – сказала голова Боброва. – В это же время.

И пропала. Вован еще немного подождал. Только волны облизывали камни, шурша и булькая. Вован включил мотор, развернулся и пошел обратно.

– Жизнь меняется, – философски заметил Смелков.

Ознакомительная поездка

Бобров первым показался из-под воды, жадно вдохнул, и огляделся, стараясь не сильно высовываться. Рядом возник Серега с разинутым ртом и шумно втянул в себя воздух.

– Тише ты, – зашипел на него Бобров, и Серега послушно забулькал, уйдя в воду до самых глаз.

Совсем рядом над камнями мыса разбивались волны.

– Ой, повезло, – пробулькал Бобров. – Нас хоть слегка левый мыс закрывает. А то бы повозило по камням.

– Зато бы выглядели натуральней некуда, – поддержал его Серега, отплевываясь. – Кстати, а где наша мачта?

– Должна быть здесь, – заоглядывался Бобров. – Я ж ее от якоря так и не отвязал. А к ней еще наш рулон ткани принайтовлен. Блин, как бы ее о камни не приложило.

Солнце опускалось к левому мысу, но еще его не коснулось и светило прямо в глаза. Хорошо еще, что волны бликовали и две головы, да вдобавок на фоне берега, увидеть можно было, если только знать, где и что искать.

– Долго мы здесь не просидим, – сказал Серега. – Вода все-таки прохладней, чем у нас.