У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

Той же ночью я познакомился с работниками штаба бригады. Они пришли из участвовавшего в бою батальона усталые и мрачные, только что пережив гибель своего начальника (майор И. А. Морозов вскоре после ранения умер у них на глазах).

Начальника оперативного отделения в штабе пока не было. Был только помощник начальника — лейтенант Никифоров, оказавшийся исключительно добросовестным и работоспособным офицером. Служил в штабе и еще один Никифоров — майор, начальник разведки. Ему было уже под пятьдесят, а выглядел он и того старше из-за своей седой бородки. Немаловажную роль в маленьком штабном коллективе играл лейтенант Молчанов. Должность его была скромной: заведующий делопроизводством оперативного отделения. По существу же он являлся незаменимым помощником лейтенанта Никифорова, а порой и начальника штаба. Когда на КП не было старших, он узнавал обстановку на переднем крае, составлял оперсводки, руководил офицерами связи. При необходимости его можно было послать и с ответственным поручением в подразделения.

Отношения с новыми подчиненными и боевыми товарищами наладились у меня быстро. Мы стали жить и работать сплоченно, дружно.

Ранней весной на фронте под Севастополем не происходило значительных событий. В своем кругу мы нередко обменивались мыслями о том, как долго придется вот так здесь сидеть.

Положение севастопольского плацдарма было в то время принципиально иным, чем одесского несколько месяцев назад. Там, под Одессой, мы оказались настолько далеко от Большой земли, что не приходилось и надеяться на скорое снятие осады. В Крыму же кроме Севастопольского оборонительного района находился целый наш фронт в составе трех армий на Керченском полуострове. Мы ожидали, что вот–вот наши войска перейдут там в наступление, и в каком‑то месте Крыма мы с ними соединимся. Для этого, казалось, были все основания. Мы мечтали о том, как, может быть очень скоро, будем наступать. А укрепление оборонительных рубежей, хотя этим и приходилось заниматься, не представлялось тогда главным.

Нашим собеседником часто бывал начальник политотдела бригады старший батальонный комиссар Семен Иванович Костяхин. С ним я подружился еще под Одессой, где Костяхин наведывался к нам в дивизию по своей тогдашней должности комиссара бронетанкового отдела армии. Семен Иванович носил очки, за которыми светились живые, умные глаза. Он располагал к себе рассудительностью, уравновешенным характером. И так уж повелось, что, появляясь на командном пункте, обязательно заходил ко мне.

Вопрос о том, к чему готовиться — к наступлению или только к обороне, стал ясным уже в марте. После того как несколько попыток войск Крымского фронта начать наступление с Керченского полуострова оказались неудачными, мы поняли: снятие осады с Севастополя оттягивается. И следовательно, создание непреодолимой для врага обороны становилось самым главным.

В двадцатых числах марта наши позиции осматривала специальная комиссия штаба армии с участием представителей соседних соединений. Проверялись и передний край, и оборона на всю глубину, фиксировалось, что сделано и что еще надо сделать. Результаты докладывались Военному совету.

Казалось бы, дело обычное. Везде войска, как только переходят к обороне, копают окопы и ходы сообщения, устанавливают различные заграждения. Но под Севастополем строительство даже самых обычных оборонительных сооружений было делом особым, требовавшим от людей поистине самоотверженного труда. Грунт здесь невероятно тяжелый, неподатливый. По высотам над Камышловским оврагом нам пришлось пробивать траншеи в почти сплошном каменном массиве. А никакой техники, кроме кирки, лома, молота да лопаты у нас не было. Кирка и лопата значили не меньше, чем автомат и карабин; с ними шли на работу, как в бой. И мне хочется вспомнить добрым словом практических организаторов всех работ по укреплению позиций бригады — старательного и беспокойного начальника нашей инженерной службы подполковника А. И. Кузина, командира саперной роты старшего лейтенанта А. С. Яковлева.

30 марта мы получили приказ по Приморской армии, которым определялось, что оборона базы Черноморского флота — Севастополя является основной ее задачей. Приказ предусматривал некоторую перегруппировку войск в интересах более устойчивой обороны. Часть нашего участка на левом фланге отходила к соседу — 172–й дивизии. Это позволяло вывести один батальон во второй эшелон.

Комбриг решил держать на передовой первый и третий батальоны, а второй (кроме одной роты, которая оставлялась на ключевой высоте недалеко от Камышловского моста) расположить в глубине так, чтобы было удобно использовать его для контратак. Несколько по-иному расставлялись огневые средства.