У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

Мы тяжело переживали этот обидный случай. Вспоминали, как молодой летчик всегда рвался в бой, как стремился ни в чем не отстать от других. Четвертая эскадрилья считалась в полку эскадрильей ночников — здесь все отлично владели навыками ночного полета, что очень пригодилось в осажденной Одессе. Один Сидоров не был пока допущен к ночным полетам. Командир полка, относившийся к этому строго, собирался сам его проверить. А однажды ночью должен был вылететь по тревоге лейтенант Ратников, но на его машине почему-то не запустился мотор. Сидоров, находившийся поблизости, мгновенно вскочил в другой самолет и взлетел вместо Ратиикова. После того как появившиеся над городом бомбардировщики были отогнаны, он отлично произвел посадку. Майор Шестаков сперва поругал Сидорова, а затем поздравил с успешным ночным вылетом. Это было за несколько дней до гибели летчика…

В полку все больше значили каждый летчик и каждая боевая машина. Даже при предельной нагрузке мы часто оказывались не в состоянии одновременно обеспечить и сопровождение бомбардировщиков, и разведку, и прикрытие города и порта, и штурмовку вражеских войск по заявкам стрелковых дивизий.

Во второй половине августа мы начали наконец получать подкрепление. Из ВВС Черноморского флота были приданы полку эскадрилья И-16 под командованием капитана Ф. И. Демченко, а также несколько самолетов ЯК-1 и И-15 и группа штурмовиков ИЛ-2. Флотскиелетчики быстро освоились в одесской обстановке, и мы зажили единой боевой семьей.

Флотские штурмовики (их группу возглавлял лейтенант Кутейников) летали не только вместе с истребителями, но и самостоятельно. «Илы», вооруженные реактивными снарядами, наносили врагу большой урон, хотя возвращались часто с многочисленными пробоинами. Кому‑то пришла мысль использовать «илы» для нарушения связи в тылу противника. К самолету подвешивался на тросе крюк–кошка. Обнаружив где‑нибудь проводную связь, летчик снижался, выпускал трос с крюком и рвал провода.

Почти сразу после прибытия, 28 августа, морские летчики провели напряженный бой с большой группой вражеских истребителей. По самолету сбили Ф. И. Демченко и В. Н. Вольцефер, а третий уничтожил таранным ударом летчик И. С. Берешвили. Он погиб, спасая жизнь своему командиру.

Тяжело пришлось 28 августа и командиру нашего полка, который все время вылетал на боевые задания лишь немногим реже рядовых летчиков. В этот раз он вел звено, в составе которого были командир эскадрильи М. Е. Асташкин и летчик Г. И. Педько. Они встретились и приняли бой с шестеркой Ме-109. С первого захода майор Шестаков сбил один «мессершмитт», но тут же сам был атакован и на серьезно поврежденном самолете вышел из боя. Тем временем Асташкин сбил еще один «мессер», а затем тоже оказался атакованным. Младший лейтенант Педько выручил командира эскадрильи, прикрыв его своим самолетом, который, попав под прицельный огонь, был сильно поврежден. После этого капитан Михаил Егорович Асташкин сумел прикрыть оба поврежденных самолета, сопровождая их до посадки. Шестаков сел благополучно. Машина Педько у самой земли загорелась, а на земле взорвалась. Но летчик уцелел, успев за какие‑то мгновения до этого выскочить.

И этот неравный бой наши летчики закончили с честью. Но после него майор Шестаков окончательно утвердился в мысли, которую уже давно вынашивал: следует отказаться от традиционного звена, состоящего из трех самолетов, и ввести в боевые порядки новую тактическую единицу — пару истребителей, а в звене иметь четыре машины. Командующий ВВС Одесского оборонительного района комбриг В. П. Катров одобрил идею Шестакова, и она начала претворяться в жизнь.

29 августа комиссар эскадрильи старший политрук Семен Андреевич Куница, будучи в группе прикрытия во время вылета на штурмовку, вступил в бой с четверкой Me-109. Сбив один из них огнем, Куница таранил второй ударом плоскости и тоже уничтожил. Самолет комиссара перешел в штопор, выйти из которого не хватало высоты. Куница выбросился с парашютом над линией фронта, но приземлился уже мертвым: гитлеровцы открыли по нему ружейно–пулеметный огонь…

Комиссара Семена Куницу знали в осажденной Одессе многие. «Подлинным народным героем является старший политрук летчик Куница, — писал о нем в одной из статей командующий оборонительным районом контр-адмирал Г. В. Жуков. — У него 150 боевых вылетов и шесть сбитых «юнкерсов» и «мессершмиттов». Семену Андреевичу посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Бойцы 25–й Чапаевской дивизии, на глазах которых он погиб, похоронили его с большими почестями.

В полосе Чапаевской дивизии враг наступал крупными силами. В течение дня истребители десять раз вылетали на штурмовку наступающих фашистских войск. Группы водили майор Шестаков, комиссар Верховец, заместитель командира полка Рыкачев, командиры эскадрилий. Напряжение было предельным, но мы видели, что помогаем чапаевцам отбить вражеский натиск.