У чёрта на куличках

– Не знаю, папа… – Девочка прекрасно понимала, что в таком настроении расстроить отца можно даже простым сквозняком. Когда она поднимала глаза на Григория, в этих маленьких кружках читался почтенный страх, и, радовало это мужчину или смущало, тяжело было представить.

– Маша?!.

– Я же говорила, Гриша, что не видела твой носок, и никто не видел.

– Не видела она…

– Да, не видела! И ты мог вместо того, чтобы отправляться к Бражнику, остаться дома и найти свой проклятый носок.

– Ах вот ты как?! Я, да к Бражнику! Будто я там шикую и пирую!.. Да я для всех стараюсь, втискиваюсь в доверие, чтобы всё сделать чётко и быстро! А ты, неблагодарная, вместо того, чтобы быть с мужем, и строить из себя красавицу-жену, бежишь прочь, словно последняя с!..

– Съел! – не отрываясь от доски крикнул Серёжа. – Папа, успокойся, пожалуйста. Никто ничего не знает…

Парню легко было назвать отца по имени, ведь они оба привыкли к такому обращению. Когда чувства завладевали им, «папа» всегда само проскакивало мимо.

– Хватит… Верно, давно всё хватит… – Григорий сел на кровать и его взгляд отупел в разы, словно он отключился, но в тот же момент находился в сознании.

Утром он уже не вспомнит эту маленькую сцену, как и аналогичную другим днём. Серёжа даже жалел, что в один такой запоздалый вечер, вместо отца не придёт новость от местного жителя, что Григория, в ходе пьяной потасовки, зарезали.

– А кто это тут у нас такой маленький?! – с неожиданными радостными нотками проговорил Григорий. Все уже начали думать, что тот отрубился сидя.

К пьяному Беглову по полу шла кошка, и все, кроме самого Григория, видели её впервые. Обычная дворовая, с обмороженным ухом, окраса серого и коричневого. Животное несло в зубах знакомый шерстяной носок. Все в первый раз увидели чёрную мышь, но только хозяин признал то, что искал.

– Какая умочка! Какая маленькая и милая умничка! – Мужчина посадил кошку на колени и забрал пропажу.

– Откуда кошка? – удивлённо спросила Мария. Серёжа молча наблюдал, а Вера спряталась за брата.

– Бражник подарил вчера во время попойки… Какая большая, совсем взрослая! И такая красивая… – Неудивительно, что всех смутило необычное поведение Григория, когда он начал ласкать кошку, а та благодарно урчала в ответ. Пьяный подружился бы и с врагом.

– Отказался бы! Ты же знаешь, что у Веры аллергия на шерсть! И как она вообще здесь оказалась?.. Хотя, должно быть пролезла через чердак…

– Какая разница! При мне никто и пальцем не тронет её. А Вера, если не хочет мазаться кремами от сыпи, пусть не подходит к ней. И точка!

– Превосходно!.. – закончила Мария, швырнув полотенце на пол.

Через полчаса все отправились спать. Общая ругань и недовольство быстро забылись, но кошка всё же была оставлена. Вера попыталась не контактировать с животным, хоть в её глазах и горело желание потискать миленькое создание, однако, память об опухшей шее и слезящихся глазах умело держали девочку в тонусе и в стороне. Теперь она не просто лежала на печи, прижимаясь к стене, но и с головой укрылась под одеялом, оберегая себя даже от ночного прикосновения к животинке. Для Серёжи это был большой плюс, поскольку ему реже придётся видеть слёзы сестры.

И уже новую ночь он не может никак уснуть, точно вокруг витает какая-то аура, вынуждающая его действовать. С какими-то приходящими волнами, его сердце начинало бешено колотиться, а слух обострялся, но как приходили эти моменты, быстро и неожиданно, так и исчезали. Словно часть чей-то неприятной игры, подобные качели восприятия он ощущал раз в несколько ночей, и именно с приезда в Неясыть.

– Ты моя хорошая, ты моя ласковая. Тебе нравится, когда я тебя так трогаю? – С родительской кровати послышалось едва внятное бормотание Григория, в голосе которого ещё улавливались нотки этилового отупения.

Уже на первых словах парень сжал кулаки, борясь с отвращением и гневом. Но через несколько секунд его пыл остыл, сменившись недоумением. С родительской кровати также слышалось мирное сопение, чуть дальше Григория. Это была Мария. Мать семейства спала. Серёжа и не думал неуклюже оборачиваться в сторону родителей, и поэтому весь обратился в слух. Кроме тёплых слов отца, он слышал и благодарное урчание кошки.

Григорий всю ночь напролёт ласкал свою новую подругу.

24 ноября 1988 года, полдень

Новый день был выходным. Для всех, кроме Серёжи. Григорий ещё на рассвете вышел из избы, никого не оповестив, возможно, обратно к своему новоиспечённому другу. Мария и Вера не видели смысла работать у Жданы, где и так было всё «облизано» от угла до угла. Но Беглова-младшего на столе ожидала записка, гласящая, чтоб он отправился отмывать испорченную ранее стену. Не сразу парень понял, о какой стене была речь.

Когда уже настал полдень, и можно было не спешить с работой, поскольку всё остальное ложилось полностью на плечи Григория, – как собственно проживание и отъезд, – Серёжа вернулся к избе бабушки Жданы. Стена прекрасно ему запомнилась, как и вид гигантского свина, из таза которого торчали вилы.