У чёрта на куличках

Григорий первым делом подошёл к сундуку, который послушно открылся под неистовым желанием мужчины. Внутри его ждали человеческие органы. Точнее, старинные имплантат и протезы: фальшивые глаза, уши и носы, вставные зубы, пальцы, руки и ноги. Для кого-то это действительно могло быть сокровищем, но никак не для этого искателя. Ради интереса он поднял глазной протез и начал осматривать его. Находка казалась тёплой, и в то же время была покрыта странной слизью, словно её минуту назад вытащили из чьей-то головы.

– У мёртвых не крадут, сынок, – раздался хриплый старушечий голос за спиной. Григорий обернулся и увидел белоснежную занавеску. За ней что-то скрипело.

Тряпка отодвинулась в сторону, явив мужчине кресло-качалку, на которой гордо восседало горбатое создание, спину которой украшал колоссальный горб, а седые волосы касались пола. Кресло само по себе выехало вперёд, но не стало пересекать линию занавески. Местное освящение не позволяло увидеть старческое лицо, словно вместо него была чёрная дыра.

– Я тебе не сынок, карга, – ответил Григорий. Он не привык вслух оскорблять старшее поколение, но самогон позволял прыгать выше головы.

Женщина только рассмеялась от такой дерзости. От паразита она большего и не ожидала.

– Мразь! Ничтожество! Знай своё место, паразит, пока ноги держишь и узнаёшь себя в лицо.

Григорий решил не продолжать эту бессмысленную игру в "оскорби оппонента", и знал удобный способ заткнуть каргу. Рядом с собой он увидел старую скалку, и знал, каким грозным это могло быть оружием. Без зазрения совести, он схватил кухонный инструмент и взвесил в руке. Один хороший удар мог выбить дух из любого, особенно из горбатой старухи.

– Ты пожалеешь, сопляк.

"Сопляк" уже было лишним. Григорий пошёл вперёд, но вместо старой женщины встретил люк. Оступившись, он рухнул вниз, и тьма покрыла его веки.

29 ноября 1988 года, полдень

Это утро было самым приятным и необычным для Беговых. Никто точно не мог сказать, в чём была причина (поскольку говорить о таком вслух не особо прилично и правильно), но что-то особое почувствовали все. Первым был Серёжа, он проснулся сам, без чьего-либо крика или ругани, без тычков, оскорблений или обвинений. Даже ночь прошла гладко, – глаже некуда. И только через несколько минут наслаждения тишины и созерцания беззаботно спящей и спокойной комнаты он понял главную особенность этого утра – Григория не было на месте. Возможно, Бражник всё же удосужился прирезать непутёвого и самодовольного городского, возможно, на пьяную голову отец просто не смог добраться до дома и встретил ночь на улице.

Только сейчас, совершенно впервые, Серёжа заметил, как мать лежала на кровати: крепко прижавшись к стене, максимально освобождая свободное пространство для мужа. Даже во сне, не имея причин расслабиться и вытянуться что есть мочи, она была зажата и пристыжена. Парень слез с печи и осторожно погладил мать по волосам. Даже воздух в отсутствии отца казался свежим и... добрым. Получив неожиданный прилив энергии и хорошего настроения, Беглов-младший начал утреннюю уборку и готовку завтрака.

Когда стол был накрыт, и оставалось только разбудить спящих женщин, юноша просто вышел на улицу. Ему не хотелось оставаться с ними. Нет… он не хотел, чтобы хоть что-то могло напомнить им о Григории; он оставил их вдвоём, чтобы они могли отдохнуть. Если и не сами глаза отца семейства следили за ними, то их маленькие и более бледные копии в сыне. Прихватив ломоть хлеба, копчённое мясо и сыр, парень вышел на улицу и встретил прохладу предзимнего утра.

Очень скоро должна начаться зима, и у Серёжи складывалось впечатление, что её приход в Неясыть ознаменует целый сезон неповторимых и утопающих в коловрате дел и забот месяцев. Если отчасти он ожидал встретить Григория спящим у входной двери, то на деле всё оказалось другим, и даже слегка печальным – снаружи было пусто.

Интереса ради, прикончив сухой завтрак, парень отправился гулять по Неясыти. Избы были заброшены, даже заселённые казались воздвигнутыми склепами, вход в которые были напрочь закрыты для всех живых. Камень в центре оставался на своём месте: парень вспомнил, как видел огромную червоточину в другом селе. Возможно, этот булыжник и правда имел сакральный смысл для местных жителей, из-за чего они и перенесли его в другое место. На ощупь он был тем же: едва тёплый, с почти неуловимой пульсацией под коркой. Интересно, что находится внутри этого камня?.. Прислонив ухо, он услышал пульсирующий гул. Скорее всего это была та же иллюзия, что и с ракушками, когда говорят, что можно услышать шум моря, но на деле только поток крови в ушной раковине. Но эти ощущения были слегка другими, более грубыми и спокойными, точно дыхание спящего.

Серёжа вспомнил то, что говорил ему Бражник об истории этого… монумента, о веках мрачных ритуалах, толстых слоях глины и крови жертв. Жизнь внутри жизни: и всё это камень, и всё это Неясыть.