У черта на посылках

Я уже смирилась с тем, что придется оставаться голодной до завтрашнего утра, но это было бы лучше, чем еще раз встретиться со старой ведьмой. Но мне было не суждено умереть голодной смертью, минут через десять дверь моей комнаты открылась, и вошел тот же парень, который открыл мне дверь утром. В руках он держал большой серебряный поднос, уставленный множеством тарелок.

Поставив поднос на стол, он хмуро посмотрел на меня и сказал:

– Когда поешь, отнеси посуду на кухню.

– А что, это входит в мои обязанности? Мне показалось, что я – секретарь, а не посудомойка.

– Все надо делать вовремя. – Вяло огрызнулся парень. – Мой рабочий день закончился, и торчать здесь из-за тебя до темноты я не намерен. Не хочешь убирать за собой – дело твое. Будешь до утра нюхать объедки.

– Ладно, не ворчи. – Примирительно сказала я. – Уберу я все. Только скажи, где у вас тут кухня.

Парень не принял моего дружеского тона, и все так же хмуро объяснил:

– Спустишься в холл, а там – третья дверь слева от лестницы. Посуду можешь не мыть, утром Кира помоет.

– Кира это у нас кто?

– У вас – не знаю, а у нас – кухарка.

Продолжать разговор было бессмысленно, поэтому я не стала больше задерживать ворчуна. Когда он ушел, я приступила к изучению доставленного мне долгожданного ужина. Надо сказать, кормили здесь просто на убой, тьфу, типун мне на язык. От аппетитных запахов просто кружилась голова. Я жадно оглядела сказочное изобилие, быстро составила красиво оформленные тарелки на стол, вооружилась вилкой и приступила к первому блюду – нежной телятине в сливочно-грибном соуса с картошкой-фри. Десерт виде фруктового желе с лесными ягодами, я уже заглатывала через силу, практически не пережевывая. Время поджимало, через несколько минут должна подъехать Инга, а мне еще нужно правильно определить место, где она остановилась.

Пробираясь по притихшему дому, я старалась унять сильно бьющееся сердце, хотя обвинить меня было не в чем. Захотелось человеку подышать перед сном свежим воздухом, вполне естественное желание. По дороге на улицу, я завернула на кухню, чтобы оставить там грязные тарелки. Кухня, сверкающая чистотой, и поражающая воображение обилием технических приспособлений самых последних моделей, неожиданно подбросила мне сюрприз. Аккуратно сложив в мойку посуду, я еще раз окинула восхищенным взглядом великолепно оборудованное помещение и вдруг мое внимание привлекла дверь в самом углу. Повинуясь безотчетному желанию, я подошла к ней и попыталась открыть. Дверь подалась без труда, и я увидела, спускающуюся вниз лестницу. Не понадобилось много времени, чтобы догадаться, что это то самое место, где меня застукал Кибиткин. Странно. Я сообщила ему, что ищу кухню, при этом ему было достаточно сказать, чтобы я поднялась по другой лестнице наверх, и я была бы у цели. Но вместо этого, он, до смерти напуганный, поспешил утащить меня подальше от этого места. Почему? Может, в кухне есть что-то необычное? Я еще раз осмотрелась. Да нет, кухня как кухня, только очень удобная. И потом, поначалу он сам велел мне сходить сюда и поискать что-нибудь перекусить. Тогда остается только одно: он хотел побыстрее увести меня от той, второй, запертой двери. Ну что же, теперь я знаю, куда мне следует попасть в первую очередь.

До забора я добралась вполне благополучно и быстро обнаружила место, где по ту сторону припарковалась Инга. Мы очень ловко все придумали: Инга поставила кассету с концертом «Руки вверх», точнее, она должна была крутить одну и ту же песню, так как мы обе, не являясь поклонницами этой группы, не сильно разбирались в ее творчестве. Услышав знакомое «забери меня скорей…», доносящееся из-за забора, я припустила к тому месту. Тут я столкнулась с новым препятствием: все пространство возле стены с моей стороны заросло буйными зарослями молодой крапивы и я не могла подобраться к забору ближе, чем на два метра, рискуя заработать ожоги. Вечер был достаточно теплый и я выскочила из дома как была – в кофточке с коротким рукавом и бриджах. Немного помедлив, я все же решилась лезть в крапиву, та как другого выхода все равно не было, а тянуть дольше было нельзя, завывания на тему «и целуй меня везде…», повторяемые бесконечное число раз, могли привлечь ненужное внимание.