У черты заката. Ступи за ограду

— Мне так и казалось, — кивнул Жерар, движением пальца подзывая бармена. — С таким лицом нельзя быть злопамятной. Энрике, вы обо мне забываете, у меня пусто. Не спешите, сеньорита, эта клубничная шипучка не такая невинная вещь, верьте слову. Может быть, потанцуем?

Девушка взглянула на него с изумлением.

— Кабальеро, в этой стране с незнакомыми не танцуют. Вы принимаете меня за «такси-гёрл»? — спросила она высокомерно.

— Что вы, сеньорита, — возразил Жерар. — Я просто… Действительно, этого я не учел. Во Франции к этому относятся иначе, простите, пожалуйста. Я не хотел вас обидеть. Кстати, мое имя — Жерар Бюиссонье. Можно узнать ваше?

— Мое? — Девушка на секунду растерялась. — О, конечно. Меня зовут Лопес, Беатрис Лопес.

— Очень приятно познакомиться, сеньорита Лопес. Что вы, я и не думал принимать вас за «такси-гёрл»… Я как раз смотрел и пытался отгадать, чем вы занимаетесь и кто вы вообще такая.

— Отгадали? — улыбнулась сеньорита Лопес, снова прикладываясь к своей соломинке.

— Нет. Я только смог определить, что вы работаете. Это верно?

— Совершенно верно. В юриспруденции.

— Черт возьми! — невежливо изумился Жерар. — Вы юристка?

Девушка слегка покраснела.

— Нет, я неправильно выразилась, если вы могли так понять. Я работаю у одного юриста секретаршей. Вообще-то я еще учусь, сеньор Бюиссонье, а работать поступила на время каникул.

— А, это другое дело. Учитесь в колледже?

— Да… Собственно, в лицее. В частном лицее.

— И что же, названия коктейлей не входят в учебную программу? — улыбнулся Жерар.

— Названия коктейлей? Ах да… — Сеньорита Лопес опять покраснела — смутить ее, как видно, было совсем нетрудно. — Вы очень наблюдательны, сеньор. Впрочем, я тоже! Хотите, угадаю вашу профессию?

— Валяйте, — разрешил он.

— Вы имеете отношение к искусству. Правильно?

— Более или менее. Как вы угадали?

— Ну, во-первых, эти человечки. — Она кивнула на изрисованную по полям страницу «Иллюстрасьон». — И потом ваша манера одеваться…

— Манера одеваться?

— Да, без галстука и вообще. И волосы у вас растрепаны — а вы заметили, у нас мужчины ходят напомаженные? Кошмар, все эти помады и брильянтины — просто национальное бедствие. На вашу голову я сразу обратила внимание, но, разумеется, это еще ни о чем не говорит — в конце концов, вы европеец, многие европейцы одеваются так… свободно. Но когда я увидела, как вы рисуете этих человечков… Вы художник?

— Да.

— О, как мило. Впервые разговариваю с художником. И вы… модернист?

— Нет.

Сеньорита Лопес кивнула с еще более довольным видом:

— Это лучше, я не особенно люблю современную живопись… некоторых направлений. Впрочем, я, вероятно, ее просто не понимаю. Вы, например, понимаете абстрактную?

— Абстрактная живопись не рассчитана на «понимание». Ее просто воспринимаешь или не воспринимаешь. Это как с музыкой.

— С музыкой? — задумчиво переспросила сеньорита.

— Ну да, возьмите додекафоническую. Некоторые от нее в восторге, а…

— Боже мой, — она сделала пренебрежительную гримаску. — Шенберг! Кто может его слушать?

— Ну вот видите. Так и с абстрактной живописью — это вопрос субъективного восприятия: одним нравится, а другим нет.

— Мне — нет.

— Да, это я уже уяснил. Если вы не против, поговорим о чем-нибудь другом, не о живописи. Я давно уже ничего не пишу.

Беатрис, смутившись, бросила на него виноватый взгляд.

— Простите, что я затронула эту тему… если она вам неприятна. Я не хотела вас огорчить. Знаете, я никогда не подумала бы, что вы француз, вас скорее можно принять за какого-нибудь северного человека…

— За эскимоса?

— Не-ет, — засмеялась она, — откуда-нибудь оттуда, из северной Европы, из Скандинавии. У меня есть подруга, у нее отец швед, а мать датчанка, и ее старший брат похож на вас.

Сеньорита Лопес нагнулась над своим стаканом, глядя на Жерара искоса и исподлобья. Высосав со дна остатки, она извлекла обтаявшую льдинку и с хрустом ее разгрызла.

— Вы часто здесь бываете? — спросила она.

— Как придемся. А вы?

— Я? — Секунду она поколебалась между желанием соврать или сказать правду. — О, нет, не очень часто. У меня обычно нет времени. Собственно, сегодня я в первый раз… здесь.

— Ну да, здесь, — понимающе кивнул Жерар, — но остальные злачные места вам, несомненно, известны как свои пять пальцев, и там вы уже не ищете глазами таблицу, прежде чем заказать коктейль.

Она засмеялась.

— Правда, от вас не скроешься. Я рада нашему знакомству, сеньор Бюиссонье. Сожалею, что оно началось ссорой.

— Ничего, сеньорита, бывает, что знакомство ссорой заканчивается — это хуже.

— Наше ссорой не закончится.

— Откуда такая уверенность?

Повернувшись на табурете к собеседнику, Беатрис сидела подперев кулачком подбородок. Ничего не ответив, она продолжала смотреть на Жерара широко открытыми сияющими глазами, с каким-то по-детски наивным и откровенным любопытством.

— Не знаю, — сказала она наконец, пожав плечиками. — Не знаю откуда, но я чувствую…