У черты заката. Ступи за ограду

Шийла Уоррен уже за несколько дней до вечеринки говорила о своем желании напиться; Рой Баттерстон напивался при каждом удобном случае; что касается Фрэнка Хартфилда, то он или вообще не напивался, или, если был не в настроении, делал это очень быстро. У остальных гостей, а их набралось человек тридцать, тоже, очевидно, были какие-то свои причины спешить с выпивкой.

Так или иначе, трезвых в этот вечер здесь не было. Фрэнк еще раз поздравил виновницу торжества, поболтал с девушками, потом выпил с ними сухого мартини. Когда девчонок утащили танцевать, Фрэнк остался с двумя парнями из отдела лётных испытаний. Парни спросили, какой у него профиль, и когда узнали, что он работает по электронному оборудованию, решили за это пить. Фрэнк не отказался, и они выпили за электронику и за всех с нёю связанных, а потом он поинтересовался — в чем, собственно, дело и почему, собственно, его заставили пить за эту сволочь электронику, от которой в сегодняшнем мире одни неприятности. К ним подошел еще один. Сколько же их было? Высокий из отдела лётных испытаний, по имени Стив, и другой, пониже, — кажется, Эб, как Линкольн, а тот, что подошел, — этот был производственник, только Фрэнк не помнил, из какого цеха. Джонни его звали, именно так — Джонни, а парень был шести футов, не меньше. Он тоже согласился, что за электронику пить не стоило, потому что это штука гнусная. Конечно, кое-какая, польза от неё есть, отрицать нельзя. Телевидение, например, — это вещь. Особенно когда мисс Дагмар раздевается в своей ежевечерней «программе для холостяков». Фрэнк вместе с другими выпил за груди мисс Дагмар. Говорят, она их застраховала. Нет, телевидение — это вещь. А вообще электроника — дерьмо. Взять хотя бы программирование технологических процессов. А? Это все электроника, это она, сволочь. Конечно, нам, инженерам, от этого пока что хуже не становится. Пока что, а? Но парням в цехе ты избегаешь смотреть в глаза. Очень просто: вчера здесь работало шестеро, а завтра поставят программное устройство, и все шестеро пойдут за пособием. Вот вам и электроника! Уже не говоря о прочем. О таких штуках, например, как ракетное оружие. «О нем мы и говорили», — подмигнул Стив. Фрэнк не понял — когда? Когда предложили тебе выпить за электронику, вот когда. Скоро завод перейдет на выпуск «джи-эм», вот тогда ты оценишь свой профиль. Шассисты, например, или крыльевики — те будут плакать и размазывать слезы кулаками. Черт, этот парень совсем уже надрался; какой дурак говорит об автомобилях? «Джи-эм» — это не «Дженерал моторе». Это значит «управляемый снаряд» — ясно, сэр? А она опять танцует с этим идиотским зайцем, смотрите. Можно держать пари, она и спать с ним будет.

Они выпили за то, чтобы «Хэрви» оказался на должной высоте, а потом Шийла стала вопить, что это в конце концов хамство — явиться по приглашению девушек и весь вечер торчать со стаканами в руках. Стали танцевать, но места не хватало, да и девчонки тоже перебрали. Фрэнк наступил на ногу какой-то рыжей. Такой рыжей, что она была похожа скорее на морковку, чем на редиску. Морковка истошно взвизгнула, он с достоинством сказал: «Виноват» — и снова пошел пить, поняв, что танцора из него не получится. Он стоял, пил, старался держаться прямо. Стив и еще кто-то пили вместе с ним, Рой в углу деятельно обхаживал одну из редисок.

Когда он увидел Трикси, весь хмель мгновенно испарился. Протрезвевши, он тут же понял, что это вовсе никакая не Трикси. Просто ему показалось. Она стояла в противоположном углу комнаты, спиною к нему, — волна темных, как у Трикси, волос, плечо, поворот шеи. Он так уставился, что, наверное, кто-то заметил и сказал ей, и она обернулась со смехом. Лицо как у всех, чуть вздернутый нос, яркие и полные губы. Но волосы! Она улыбнулась еще шире, встретившись с ним глазами, и отвернулась к своему собеседнику. Фрэнк тоже отвернулся, чтобы не видеть этих слишком похожих волос, но потом не выдержал и оглянулся еще раз. Черненькая опять смотрела в его сторону, загадочно улыбаясь. Ронда Халидэй отплясывала с Баттерстоном какой-то новый танец — сплошные прыжки и выверты.

— Здорово, скажешь нет? — одобрил Джонни-производственник.

Фрэнк спросил, из какого он цеха, оказалось — из холодной штамповки. Выпили за холодную штамповку.

— А танец непристоен, — мрачно объявил Фрэнк. Он бы такие танцы запрещал, не должна молодая леди выкаблучиваться подобным образом. Да еще перед всеми. Он смотрит на это так. Может, он — ископаемое, кто его знает.

— А что такого, — сказал Джонни, — ноги у нее о’кэй, почему бы и не покрасоваться такими ногами? Правда, сестренке своей я бы такое танцевать не позволил — это верно. Хотя она наверняка уже танцует. Они все теперь это танцуют, от тринадцати и выше. Рокинг, что ли, так это называется…