У чуда две стороны

Все запутались в этих «кубках эскимосских» и смеялись.

– А почему вы не предполагаете, что среди нас едут победители, у которых будут настоящие кубки? – спросил Михаил Антонович.

– Ну да… может так быть, – Митя пожал плечами, – конечно. Запросто! Вон, Маша Муравская ка-ак дернет к финишу!

Митька самый старший тут был, он и вел себя соответственно.

– Победит, а потом про себя в газете пропишет, – добавил Саня.

– Особенно если у нее башмаки стянут! – хохот.

Пусть смеются. Валька смотрел на меня, и я замирала от его взглядов. Какие у него черные глубокие глаза! Вырыли во мне колодец, где все его взгляды, слова…

У меня четырнадцатый номер. Хорошо, что мы позже подошли и мне не достался тринадцатый. Наверное, ничего плохого нет в числе «13», но я его традиционно побаиваюсь. Как и черную кошку. «Черный кот, перебегающий вам дорогу, означает, что животное куда-то идет. Не усложняйте жизнь ни себе, ни ему», – прочитала я как-то ВКонтакте. Даже взяла цитату себе на стену. И все равно смотрела с опаской на всех черных кошек. Массовый психоз и на меня действует. Вот так и с числом «13».

Прогремел стартовый пистолет, и участницы понеслись. На старте десять лыжней, которые вливались в одну метров через сто. Я выскочила на лыжню первой. Замелькали наряженные в меха ели, сосны, мягкие заснеженные лапы, рыжие стволы… Но на соревнованиях не замечаешь красоты, в мыслях только одно: быстрей к финишу! После первого километра (километраж отмечен на стволах деревьев фанерными квадратиками) меня обогнали. Так… первой уже не приду. Ничего! Почему я решила, что буду лучшей? Второй тоже неплохо. Стало жарко, и дышать тяжело, и глаза, кажется, выскочат из орбит, и сердце бьется, как сумасшедшее, но я знала, что скоро, примерно через половину пути, придет второе дыхание. И будет легче. Вот и еще одна участница впереди меня, под номером двадцать. Что это я? А как же моя секция, мой взрослый первый разряд, мой трехлетний спортивный опыт? Нет, поднажать и догнать! Номер двадцатый, не радуйся, я за тобой, я наступаю тебе на пятки, вот-вот я тебя обгоню… Что ж ты делаешь, редиска? Двадцатый номер совершает маневры, которые не дают мне его обогнать. Так нечестно! Эй, двадцатый! Слышишь? На самом деле я ничего не говорю, надо беречь силы – это раз, двадцатый все знает – это два. Ха! Участница не в курсе, что позволяет себе запрещенные приемы? На спуске только одна лыжня, спуск узкий, тут нет места для конькового хода. Я изо всех сил оттолкнулась палками, чтобы, скатившись с горочки, тут же обойти соперницу… Секунда, я лечу со спуска носом вниз, моя лыжа трещит, ломается, я со всего размаху падаю и ударяюсь ногой о нетолстую сосну, стоящую к лыжне чуть-чуть ближе, чем остальной ряд деревьев. Сверху, с веток, на меня посыпалась снежная крошка. Боль, казалось бы, невыносимая, пронзает меня всю, локализуется в ноге, я стискиваю зубы, чтобы не закричать. С трудом отползаю от лыжни, чтобы не мешать соревнующимся.

Приехала! Вот мой финиш! Под сосенкой!

Двадцатый! Ты свинья! Но я знаю, что ничего не смогу доказать, никто мне не поверит, а если поверит, не примет к сведению, потому что свидетелей на дистанции нет. Участница же под номером «20» все будет отрицать. Злость на двадцатый перехлестывает боль, я плачу, слезы катятся по щекам и застывают ледяными дорожками. Я ничего не смогу сделать этой девчонке, деревья будут молчать, а больше никто не подтвердит, что мне сделали подсечку лыжной палкой. Я лежала под елками рядом с молодой сосенкой, о которую, ударившись, сломала или вывихнула ногу. Боль! Боль рвала ногу на части. Мимо промчалась лыжница, еще одна… я попыталась подняться и не смогла. Такого у меня еще не было и не было такой боли никогда. Лыжи я, правда, ломала, но обходилось без телесных повреждений.

Меня, конечно, видели все проносящиеся мимо лыжницы, но никто не останавливался. Думали – упала участница, поднимется и пойдет дальше. На трассе не падают, что ли? Да сколько угодно!

Стало холодно. Холод начал пробираться внутрь… Мне стало страшно. Кричать спортсменам бесполезно. Кто будет тратить драгоценное время на какую-то соперницу?.. Кому надо. Я лежала на земле, пытаясь устроиться на лыже, на той, уцелевшей. Лыжа – узкая пластиковая дощечка, но все-таки часть моего тела не на снегу. Другая лыжа виднелась яркой линейкой впереди, носок у нее напрочь сбрит и торчали неровные острые, как иглы, щепки. Я лежала, подогнув под себя здоровую ногу и вытянув другую, которую сломала или вывихнула. И особенно обидно, что в моей неудаче был виноват человеческий фактор, участница под номером «20».

Все лыжницы пробежали. Михаил Антонович, конечно, увидит, что меня нет, пришлет на помощь. А пока… а теперь… бегут юноши. Их дистанция – десять километров, два раза по пять. То есть побегут они по этому же маршруту. Им уже дали старт, сюда донесся еле слышный хлопок стартового пистолета.

Из-за поворота показался первый лыжник.

Да это же Валька! Номер восемнадцать! Он первый! Четыре километра, а он все еще первый, вот молодец! Может, хоть среди юношей наша школа победит!