У Финского залива

Сила жизни — в настроеньях,
Сила — в сердце, не в уме;
Сила — в пламенных моленьях,
Слабость — в умственной тюрьме.
Сила — в Боге, сила — в чувстве,
Сила — в воле и в любви,
Сила — в облачном искусстве,
Сила — в трепетной крови.
Сила — в музыке и в пеньи,
Сила — в сказочных стихах,
Сила — в бурном вдохновеньи,
Сила — в жизненных речах.
Есть и в нас живая сила,
Есть и в нас живой огонь,
И не все уже могила,
Только сердце звуком тронь.
Из груди польются звуки
И разбудят сонный ум
И рассеют тучи скуки
И заглушат буден шум.
Если сердце утомилось —
Утомление пройдет,
А несчастие приснилось —
Сон тяжелый отпадет.
Речь простая нас взволнует,
Если много в ней души,
Волны жизни вновь взбушует
В жутко замершей тиши.

«Зачем же мы кровь неповинную льем…»

Зачем же мы кровь неповинную льем,
Невинность, и слезы, и смех продаем?
И в пропасть не падаем, в высь не летим,
По ровной и пыльной дороге катим?
Уж если и Бога, и совесть забыть,
Так лучше подпочвенным демоном быть!
Он — гордый безумец, он — страсти король.
Его поражает всеведенья боль;
Он знает и небо, и землю, и ад,
Нетленную мудрость и страсти распад.
Он тушит горящие свечи любви
Из зависти в черной, змеиной крови.
Красавец он мрачный, пленитель сердец,
Он — узник, страдалец, но носит венец…
Страдание свято, и праведный Бог
И демона примет в свой звездный чертог,
Его обласкает и к лону прижмет,
Навеки его от него же спасет.

«Настурций радостных оранжевая пена…»

Настурций радостных оранжевая пена
Под окнами блестит на ложе цветника,
Куда осенний ветр, веселиям измена,
Бесстрастный утренник пришлет издалека.
Полярный иней свой примчит свирепый север,
Огнями белыми природу обожжет —
Потрескается гриб, и мед утратит клевер,
Окаменеет путь, потухнет огород.
Червонцы по земле беспечно разроняет
Годов безумный мот, кустарник оголит,
И утром хрусталем болото забросает,
И вздуется залив и берег наводнит.
И гром соленых вод, увенчанных кудрями,
Тараном бешеным ударит вал камней,
Забрызжет искрами над мертвыми скалами
Под зеленью небес и прутьями дождей.

«Погоди! Спокойствие возможно…»