У грани привычного

Да и о каком дознании может идти речь, когда людей нет уже третьи сутки? Само собой, за три-то дня все работники давно уже были опрошены, а те, которые имели к пропавшим непосредственное отношение, – не по одному разу. Был неоднократно обыскан каждый закоулок стройплощадки. Несмотря на навалившие полметра снега и опасения по поводу присутствия диких животных, поиски прошли и на близлежащей территории. Все было безрезультатно. Понимание того, что безоружному человеку в резиновых сапогах да еще и в весьма сомнительно греющей робе выжить (даже без учета вероятной встречи с хищниками) в установившийся после снегопада мороз достаточно проблематично, вызывало растущее с каждым днем ощущение обреченности. Чего только стоил один Витёк, беспрестанно метавшийся и едва не рвавший у себя на голове от тоски и отчаяния волосы!

– Владимир Константинович, – подал голос мастер ночной смены, – вы так говорите, будто мы их от вас прячем. Но их же на самом деле нет нигде!

Одобрительный гул прокатился по кабинету и заставил зама перевести суровый и слегка недоуменный взгляд на посмевшего возразить ему мастера.

– Ну не могли же они сквозь землю провалиться, Павел Алексеевич! – сделав ударение на имени-отчестве, злобно проговорил зам. – Если в забое не было вывала, потайных ходов у нас в штольне нет, обглоданных останков тоже найдено не было, то где же они могут быть, как не в поселке? Или ты действительно полагаешь, что они коллективно спятили и решили уйти за сорок километров по тайге за водкой? Когда снега значительно выше яиц, а от мороза деревья трещат?

Вопрос на некоторое время повис в воздухе и заставил переглянуться практически всех присутствующих, но спустя минуту вновь подал голос насупившийся после учиненного разноса мастер.

– Да какой там мороз, Константинович? – сказал он, отмахиваясь. – Вон за окном с крыш капает.

На лице зама на миг отразилось удивление. Он порывисто поднялся с места, расталкивая попадавшихся на его пути подчиненных, подошел к окну и распахнул его настежь.

С крыш действительно капало. Озадаченный внезапно навалившимися на него проблемами, зам и не заметил этого, когда часом ранее заходил в АБК2. Хотя, может, ничего подобного час назад и не было. А теперь было. По его спине пробежал неприятный холодок.

Он смотрел в окно и не верил своим глазам. И если бы только небывалая для этой северной земли крещенская оттепель была единственным необъяснимым явлением! Помимо нее, заполняя уже давно ставшее привычным зимнее белесое небо, цепляясь за макушки клонившихся под тяжестью мокрых снежных шапок кедров, на вахтовый поселок с распадка между ближайшими сопками, клубясь, наваливалась иссиня-черная туча. Огромная, закрывшая собой большую часть неба, тяжелая и по виду грозовая. Словно собиралась она не над клочком зимней тайги, затерянным на бескрайних просторах Сибири, а у берега нагретого летним солнцем моря. Белые рваные края, расползаясь, поднимались вверх, вытягивая за собой темные плотные, тяжелые клубы. Внутри тучи угадывались частые всполохи молний, до поры не покидавших ее пределов. Все это сопровождалось быстро нарастающим басистым грохотом, а вот ветра не было вовсе, что совершенно не вязалось с разворачивающимся фантасмагорическим действом. На улице, несмотря на обеденное время, стремительно темнело.

За спиной зама, наваливаясь друг на друга и пытаясь протиснуться поближе к окну, собрались остальные. Потом кто-то, кому совсем не хватило места, чертыхнулся и выскочил из кабинета. А спустя минуту помещение и вовсе опустело: не произнеся ничего, кроме цветистых матерных оборотов, свидетельствовавших о крайнем изумлении, все высыпали на улицу.

– Ну что скажешь, наука? Есть какие-то соображения? – задал зам риторический вопрос оказавшемуся рядом биологу.

Тот ничего не ответил, а только медленно пожал плечами, не отрывая глаз от разворачивавшейся картины.

Вскоре на площадку между АБК и столовой подозрительно медленно вкатилась груженая вахтовка с включенными фарами. Из нее на уже успевший покрыться тонкой ледяной корочкой утоптанный снег стали, поскальзываясь, выбираться приехавшие на обед проходчики. Вопреки сложившейся традиции никто из них не ринулся в столовую, стараясь опередить остальных. Все как один, открыв рты и держа в руках каски, смотрели в небо.

Из кабины выпрыгнул водитель Юра Петрухин. Выпрыгнул и сразу же упал, не сумев сохранить равновесие на скользкой поверхности. Чертыхнувшись, поднялся и, потирая ушибленный бок, уже более осторожно подошел к группе итээровцев.

– Это что ж такое творится, Константиныч? – удрученно обратился он к заму.

Руденко, рассматривавший уже почти полностью занявшую небо тучу, глухо ответил:

– Хрен его знает, Юра. Чертовщина какая-то.

– Я такого гололеда еще не видел, – тоже запрокинув голову, продолжил Юра. – На перевал едва смог с блокировкой забраться, а на спуске вообще чуть не вылетел на повороте. Я по тормозам, а она как шла, так и идет! Кое-как вписался. Аж вспотел. А ведь, когда на портал ехал, все нормально было. Сколько сейчас тепла? Градусов десять, наверно? Или больше?