У истоков исторической правды

Но, что самое странное, – нигде на территории современной Беларуси и Летувы, кроме отмеченных выше территорий, в том числе в самом Новогрудке и в его окрестностях, при раскопках не найдено ни одного захоронения с конями!!! К этому необходимо добавить, что нигде на территории современной Беларуси и Летувы, кроме отмеченных выше территорий, в том числе и в самом Новогрудке, не найдено ни одного этноопределяющего украшения населения, захороненного в так называемых восточнолитовских курганах, а также жемайтов. Но известно, что имение первого Великого князя ВКЛ Миндовга – д. Рута, которое в летописях называется Варута, находилось очень близко от современного г. Новогрудка – около 5 км. А сама Литва Миндовга была расположена «межи Новогородком и Минском».

Также прекрасно известно, что когда князь переезжал на иное место жительства, он брал с собой своих близких и свою дружину:

«Того же лета князь Литовски Домант оставя отечество свое и землю Литовскую, идолы свое, иде в Псков с родом своим и дружиною своею», – сообщает нам летопись.

А Великий Князь в дополнение ко всему имел и большую свиту. Причем  свита и его приближенные, в первую очередь, особенно в начальный период образования ВКЛ, были того же племени, что и он сам. В дополнение ко всему, во главе провинций новообразовавшегося государства, естественно, преобладали представители литвинского племени. В истории, к сожалению, не сохранились их имена. Но во многих книгах Литовской метрики упоминаются имена собственные высших должностных лиц государства XIV – XVI вв. Вот некоторые из них: Андрей Гаштольд (Гаштовт) – староста Виленский (1387); Ямонт Тулунт(ович) (ум. в 1399) – староста Клецкий; Войцех Монивид – воевода Виленский (1413 – 1424); Ян Явнут Волимунт(ович) – воевода Трокский (1413 – 1432); Монвид – воевода Трокский (1450 г.); Сенко Кгедголд(ович) – наместник Смоленский; Кгастовт – воевода Виленский  (1449 г.);  Моливид – воевода Трокский (1449 г.); Судивон – наместник Ковенский (1449 г.); Монтовт – староста Жемайтский;  Кгезгайло – староста Жемайтский; Олбрахт Кгаштолт – воевода Полоцкий (1518 г.), воевода Виленский (1522 г.); Петр Монтикгирд(ович) – воевода Новогрудский и т. д.

Великие маршалки ВКЛ24 (соединяли должности управляющего двора, министра внутренних дел и главного распорядителя в сенате и на сеймах и обладали широким кругом обязанностей):

1412 – 1433 гг. – Румбовд Волимунт(ович);

1433 –1453 гг. – Петр Монтикгирд(ович);

с 1468 г. – Радивил Николай Остыкович;

с 1479 г. – Гоштольд Мартин и т.д.

Это никак не славянские имена собственные. Значит, такими или подобными они были и в начальный период образования ВКЛ.

Представители верховной власти ВКЛ имели дружину, состоящую, в основном, из своих соотечественников, т.е литвинов. Свита и дружина мужского пола имели жен, сестер, матерей, которые, по логике вещей,  украшали себя вышеуказанными этноопределяющими украшениями того населения, которое было захоронено в восточнолитовских курганах. Но тогда возникают резонные вопросы:

1. Почему нигде на территории современной Беларуси, а также и всей территории ВКЛ, кроме так называемых восточнолитовских курганов, не найдены захоронения, подобные по обряду на захоронения в восточнолитовских курганах, т.е. захоронения с конями?

2. Почему нигде на территории современной Беларуси, а также и всей территории ВКЛ, кроме так называемых восточнолитовских курганов, не найдены этноопределяющие украшения населения, захороненного в восточнолитовских курганах?

3. Где же производились захоронения представителей власти новосозданного государства (ВКЛ) и их приближенных?

Некоторые ученые предлагают такую версию: вельмож везли на «родину», в Летуву, на территорию восточнолитовских курганов, что является достаточно абсурдным. Но даже если принять эту точку зрения, то где же хоронили простых смертных? А ведь простой народ, особенно в похоронном обряде, имеет очень большую инерционность.

К этому следует добавит, что краниологические характеристики населения так называемых восточнолитовских курганов очень сильно отличаются от краниологических характеристик населения, которое проживало в те времена на территории современной Беларуси, о чем более подробно будет сказано в других главах данного исследования.

Нет ответа и еще на один на вопрос: «Почему славянские женщины, проживавшие на территории современной Беларуси, не использовали этноопределяющих украшений населения восточнолитовских курганов и/или западных аукштайтов и/или жемайтов?» Ведь если ятвяги Верхнего Понеманья и Среднего Побужья взаимодействовали со славянами, то в их захоронениях археологи находят славянские украшения.