У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана)

Они говорили на коптском языке, а не на греческом. На этот язык были переведены многие древние христианские тексты, особенно апокалиптического и гностического толка, греческие или арамейские оригиналы которых оказались впоследствии утраченными либо в результате конфискаций по повелению Диоклетиана, либо вследствие антицерковных действий новых императоров. Благодаря случайным находкам писаний на коптском языке в последние десятилетия наше документальное наследие от первых веков христианства чрезвычайно обогатилось. Коптский язык остается богослужебным, хотя и непонятным для большей части египетских христиан.

Коптского вероисповедания по-прежнему придерживается эфиопская церковь, организованная в начале IV в. высшим египетским духовенством. Она оставалась подчиненной александрийскому патриарху вплоть до нападения фашистов на Абиссинию, когда греческий патриарх Каира возвел в сан митрополита руководителя эфиопской церкви, присвоив ему титул «Abuna» («абун») — «отец». Помимо обрядовой стороны абиссинское духовенство следовало после схизмы V в. за своей матерью-церковью также и в наследовании учения монофизитов.

Движение, которое получило наименование мелетиан-ского, по имени Мелетия, не имело большого распространения, поскольку сторонники абсолютной нетерпимости смешались почти сразу с арианцами. Поэтому и возникшие через некоторое время раздоры в лоне антиохийской церкви, которые привели к выбору двух соперничавших епископов, одного, примкнувшего к мелетианской традиции, и другого — к никейскому правоверию, составляют эпизод истории арианства.

Глубокий раскол, который Арий произвел в христианском мире, усугубил тлевшее по всей территории империи напряжение, как на Востоке, так и на Западе, и оставил стойкие следы в религиозной, политической и социальной сферах.

Утверждают иногда, что арианство, защищавшее идею единичной божественной сущности и переосмысливавшее образ логоса, якобы выражало тенденцию к большей «рациональности» в интерпретации догмы. Этот тезис, кажущийся более глубоким, нежели оценки церковных ересио-логов, не принимает во внимание тот факт, что как та, так и другая партии, на которые была разделена церковь в IV в., двигались по пути извращенного, иррационального мировидения. Приписывать сыну бога, Христу, подчиненную роль посредника между творцом и творением столь же иррационально, как и утверждать субстанциальную идентичность обоих первых лиц троицы. Функция третьего лица, духа божьего, еще не была тогда достаточно продумана собравшимися в Никее отцами… О ней заговорили лишь позднее, на II вселенском соборе 381 г. И разногласия по поводу зависимости духа святого от одного отца или от отца и сына вместе стали во второй половине IX в. рдним из оснований отпадения византийского патриарха фотия от римской церкви.

Не менее антиисторической является и другая интерпретация арианства, согласно которой успех арианского епископата якобы был обусловлен его большей зависимостью от государственной власти, особенно на Востоке, что облегчало становление послушной императорской воле, подчиненной ей церкви.

То, что арианские епископы защищали самостоятельность своих церквей ради отделения религиозной власти от политической в интересах наиболее гонимых верующих, — это тоже одна из многих легенд, которые были пущены в обращение, чтобы очистить церковные иерархии от обвинения в обогащении, в коррупции и в потворстве привилегированным.

В действительности как ариане, так и их антагонисты, никогда не колеблясь, прибегали к сотрудничеству с властью самодержцев и с органами принуждения, когда считали его полезным. И гражданские власти нередко переходили от покровительства одного направления к поддержке другого, заменяя опеку репрессиями, и не колебались при этом в выборе оружия. Более, чем религиозными вопросами, они были заняты распределением запасов стратегических ресурсов и продуктов питания в различных провинциях империи и крупнейших митрополиях. Дело в том, что резервы сырья, провианта, дешевых рабочих рук и рекрутов для армии во многих случаях зависели от преобладания в различных епархиях того или иного религиозного направления. Типична в этом отношении борьба, которая долго шла между Константинополем и Александрией и сопровождалась взаимным вмешательством в сферу действия обеих церквей и поддержкой враждующих партий внутри самого императорского двора.

Эволюция религиозной идеи, конечно, не является абсолютно точным отображением процессов, происходивших в среде, которая эту идею однажды породила. Всякая идеология, возникшая в определенной социально-экономической обстановке, движется затем автономно и не всегда целиком соотносится с исходной структурой.