У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана)

Мы не принимаем совершенно ничего из писаний Арсинея и Валентина или Мильтиада, которые составили также новую книгу Псалмов Маркиона вместе с азиатом Василием, основателем движения катаф-ригийцев.[52]

Христианские общины, организованные как временные структуры в ожидании всеобщей катастрофы, преобразуются в реальные «содружества», иначе говоря, в настоящие церкви с задачами и учреждениями постоянного характера. Духовенство, клир стремятся все более отмежеваться от остальных верующих; греческий термин «кле-рос» — «владение», «земельный надел», — обозначавший первоначально лишь лиц, ведавших финансами общины, теперь начинает применяться в специфически религиозном смысле. Демократическая организация первых времен, основанная на коллегиальном руководстве, уступает место новым формам церковного правления. Из комитета старейшин мало-помалу выделяется главный священнослужитель или епископ. Обе эти ступени еще не вполне различимы, важно, однако, — и это главное в системе правления, — что и старейшины и епископ выводят свою власть уже не снизу, из общины, но из апостольской инвеституры — передачи власти и прав.

Этот процесс совершался первоначально в Малой Азии. Подтверждение тому мы находим в легенде о Поликарпе, который, согласно Иренею, был будто назначен Иоанном и другими пресвитерами, которые знали господа епископом Смирны. То же говорили о Папии, еписко-деГиераполя во Фригии.

О Поликарпе известно также, что под конец жизни он отправился в Рим, чтобы обосновать свою дату празднования пасхи, ибо христиане Малой Азии отмечали ее одновременно с евреями, в четырнадцатый день месяца нисан, который совпадал с датой весеннего равноденствия. Между тем большинство общин склонялось отнести начало празднеств на следующее воскресенье, через неделю по истечении еврейского праздника, в воспоминание о воскресении Иисуса.

Противоречие в то время не было разрешено. Несмотря на давление Поликарпа на его римского коллегу Ани-кета, восточные и западные общины оставались при своем. Празднование совершалось в разное время в различных церквах, отчасти этот разнобой имеет место и по сей день. Один из последователей Аникета, епископ Виктор (189–198), поставленный в затруднительное положение группами выходцев из Азии, которые продолжали соблюдать пасху в иной день, чем другие верующие столицы, попытался навязать всем богослужебное единообразие, но встретил почти единодушное противодействие.

Епископ лионский Иреней, пользовавшийся большим престижем, решительно выступил в защиту самостоятельности отдельных общин против решения высшего представителя римских христиан.

НАСЛЕДИЕ ПРОРОЧЕСТВА: МОНТАНИЗМ

Непродолжительные, но жестокие репрессии со стороны государственных властей в провинциях, обрушившиеся в первую очередь на бедные и непримиримые общины Анатолии, сломили старого Поликарпа. Приведенный в судилище около 160 г. епископ Смирны отказался присягнуть императору и заявил, что его единственный государь — Христос. Проконсул провинции Азии Квадрат осудил его на смертную муку на костре, сложенном на городском стадионе. Верующие уверяли, что видели, как душа Поликарпа вылетела из пламени, точно голубка. Но Лукиан из Самосаты, пародировавший эту сцену в антихристианской сатире «О смерти Перигрина», без всякого благочестия утверждал, что то был ворон, который кружил поблизости, и это самое большее, что могло случиться при сожжении.

Жестокость преследований, добавлявшаяся к хроническому состоянию нищеты рабов и крестьян Фригии, где христианство приобрело многочисленных приверженцев, добудила массы увидеть в этих гонениях знамение неминуемого конца, который, быть может, лучше было бы встретить яростным мятежом, как предрекалось некоторыми древними христианскими писаниями. Епископальные власти, однако, смотрели на положение иначе. Все это толкало массы на возрождение революционного мессианизма первых времен христианства и на переоценку роли пророков, вопреки епископату.

Новое движение, которое получило впоследствии название монтанизма (по имени его основателя Монтана)., победно распространялось по всей Фригии и в течение нескольких лет охватило общины Востока и Запада, вплоть до Рима, далекой Галлии, и особенно Северной Африки, где «новые пророки» в конце века сумели привлечь на свою сторону своего самого прославленного приверженца, апологета Тертуллиана.

События эти совершились в начале второй половины И столетия. Первые центры нового движения возникли в Пепузе и Тимионе, близ Филадельфии в Южной Фригии. В ячейках, составленных из рабов и батраков, было много женщин. Лица, которые вели пропаганду идей монтанизма, именовали себя «новыми пророками» в отличие от пророков Ветхого и Нового заветов.