У истоков культуры святости

У истоков культуры святости

Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков — монашеское житие.

Преподобный Иоанн, игумен Синайской горы. Лествица. Слово 26, 31.

Предисловие

Появление этой книги для меня, как автора и переводчика, является, с одной стороны, совершенно закономерным, а, с другой, достаточно неожиданным. Закономерно оно потому, что данная книга представляет собой логическое продолжение моих предшествующих работ, посвященных древнему иночеству, а неожиданным, поскольку план и структура этой книги возникли как–то сразу, удивив и меня самого своим уже законченным видом. Изучение письменных памятников, в которых отражалась жизнь и миросозерцание древнеегипетского монашества, натолкнуло меня на мысль выпустить в свет еще сборник древ–немонашеских текстов, который бы дополнял предшествующий, то есть «Творения древних отцов–под–вижников». Оговорюсь сразу: все вошедшие в настоящую книгу произведения полностью или частично переводились на русский язык, но все эти переводы показались мне (в различной степени) неудовлетворительными. И дело здесь совсем не в претензии дать абсолютно безошибочный перевод: многолетний опыт подсказывает мне, что даже самые лучшие переводчики неизбежно делают ошибки, вызванные различными причинами. Тем более, что перевод творений святых отцов — это совсем не перевод обычных текстов: здесь требуется постоянное внутреннее смирение, непрестанное осознание того, что ты, как переводчик, стоишь неизмеримо ниже Богопросве–щенных творцов этих сочинений, а также осознание того, что единственный путь, делающий возможным переводы данных творений, — ежедневное, ежечасное и ежеминутное обращение к Богу с молитвенной просьбой о вразумлении и просьба о молитвенной помощи других. И тем не менее, я глубоко убежден, что следует переводить не только еще непереве–денные творения святых отцов и древнецерковных писателей, но и те, которые уже переводились на русский язык. И причина этого не только в том, что некоторые старые переводы далеки от совершенства, но и в том, что меняется видение святых отцов каждым новым поколением (не говоря уже о естественном изменении самого языка и связанного с ним мироощущения): каждое поколение и каждая эпоха отбирают в многообильной сокровищнице святоотеческого наследия то, что необходимо именно этой эпохе и именно этому поколению. Личность переводчика и толкователя святоотеческих текстов играет при этом, естественно, огромную роль: он должен не только всей душой и всем помышлением рвоим любить эти тексты, но и стремиться быть внутренне сродным с ними, по крайней мере, ставить постоянно перед собой такую цель. Далее, следует учитывать тот факт, что каждому следующему переводчику в идеале должен быть лучше виден текст сочинения, чем его предшественнику, часто идущему еще не проторенной тропой, а поэтому он обязан перевести его лучше, испытывая при этом; чувство глубокой благодарности к шедшему этой же тропой раньше и прорубившему ему путь. Правда, случается и так, что переводить уже переведенные сочинения святых отцов бывает еще труднее, чем непереведен–ные: видение предшествующего переводчика иногда как бы «навязывается» и «сковывает» свежесть восприятия, заставляя порой повторять и его ошибки. Разумеется, в любом случае следует в зародыше подавлять в себе всякие возможные помыслы гордыни («я перевел лучше, ибо я талантливее» и т. д.), ибо они, как и во всех других проявлениях духовной жизни, способны лишь низринуть нас в ту пропасть, в которую обрушился еще Денница. Если соблюдаются названные условия, то образуется как бы золотая цепь преемства святоотеческих переводов, своего рода православное переводческое предание, которое является необходимым звеном и существенной частью святоотеческого Предания.