У истоков Руси: меж варягом и греком

Сколько различных объяснений выдвинули ученые этому загадочному Самбату! Тут и чей-то «гадатель по звездам», и армянское имя Самбат, и еврейская река Самбатион, и даже «субботний рынок». Отдельно выделю объяснение из ивритского шаббат – «суббота», на почве которого я сам в свое время приложил руку к попыткам решения этой загадки, предложив этимологию из венгерского szombat (сомбат) – «субботний -> воскресный», производного как раз от шаббат. Весьма интересно и просто (а простота всегда привлекает!) объяснение Г. Мокеева, что «Городец на Почайне и был назван Константином Багрянородным Самбатом очевидно по аналогии с портом Самбат в Константинополе за бухтой Золотой рог (за Судом)». Наконец, весьма расхоже объяснение из якобы хазарского (булгарского) Сам + Бат – «высокая крепость». Бог знает, что за специалист в хазарско-булгарском языке это сказал и откуда он это взял? Но до чего же красиво! Ведь, если такая этимология соответствует истине, то по существу высокая крепость – это… Вышгород. Тут самое время вспомнить, мой следящий за научной литературой читатель, что первые русские археологические подтвержденные города располагались не на том месте, где находятся их современные преемники, а по соседству. Таковы пары Гнездово -> Смоленск, Сарское городище -> Ростов, Тимирево -> Ярославль и Рюриково городище -> Великий Новгород. Тогда почему бы не продолжить список парой Вышгород -> Киев? Совсем не невозможно. По крайней мере, по совокупности всех известных летописных данных с большой степенью вероятности можно утверждать, что резиденцией княгини Ольги был именно Вышгород, в то время как присутствие ее и всех князей до Владимира I в Киеве остается под большим вопросом из-за более чем скромных результатов многолетних тщательных (еще бы!) археологических изысканий в киевской земле.

Но отождествлению Самбата с Вышгородом есть бросающееся в глаза препятствие, которое наверняка заметил доктор Ватсон.

– Так как же, доктор, заметили?

– Я заметил, что мне почему-то стало трудно выражаться.

– Еще бы, доктор, ведь Вы выражаетесь по-русски… Да не озирайтесь так испуганно, тут заметить Вашу оплошность просто некому.

– Хм, а этот Ваш развалившийся в кресле виртуальный читатель?

– Так он же плод фантазии, фантом. В любом случае, доктор, Вы можете целиком положиться на его скромность. Да и вообще о чем мы говорим? Обстановка у нас настолько дружески непринужденная, что не пора ли, доктор, перейти на «ты»?

– Ага, – доктор лихо закидывает за спину свой почерневший от сажи шарф, чтобы не мешал, и как ни в чем не бывало протягивает руку: – дай-ка еще пару банок!

– На здоровье, Джонни![107]

С Ватсоном все ясно, а вот не переоценил ли я твою скромность, мой может быть не слишком воспитанный, но безусловно внимательный читатель? Конечно, за скромность поручиться не могу, но в твоей наблюдательности я уверен: ты заметил то мешающее отождествлению Самбата с Вышгородом препятствие, которое миновало внимание простодушного Ватсона. Ну конечно, Вышгород встречался в этом же тексте предложением ранее под «своим» именем Вусеград! Действительно серьезное препятствие, только вряд ли достаточное, чтобы сразу отметать смелое предположение. Хотя оба имени, Вусеград и Самбат, расположились в соседних пассажах, те не образуют единого целого и относятся к разным смысловым группам, полученным, скорее всего, от разных информаторов и поэтому соединенных по смыслу с помощью вводного слова «итак». Недаром еще Д. Оболенский выделял список городов в первом предложении как отдельную составную часть текста. Эклектичность труда Багрянородного очевидна и общепризнана. Разнородность источников информации о Руси наглядно проявляется, например, в множественности названий Киева: то Киоава в только что приведенной цитате, то Киова в следующей, то, как встретится еще далее, и вовсе Киав. Познания Константина о географии Поднепровья вряд ли сильно отличались от познаний доктора Ватсона, поэтому он тоже не мог заметить это «противоречие». А значит, появление в тексте Вышгорода под двумя разными именами вполне возможно. Тем более что на самом деле даже и не разными, а одним и тем же, но на двух разных языках, хазарском и славянском, что реально отражало этнический состав населения Киевщины X века.