У истоков Третьего Рима

Злые языки в Литве и Польше говорили, что всё равно часы пребывания доктора Балинского в Кракове сочтены. Либо сторонники канцлера Лаского его достанут. Либо еще раньше с ним расправятся иудеи. Тем более что новый король Сигизмунд обещал позволить всем изгнанным из Литвы братом Александром иудеям возвратиться в литовские земли.

Так оно и случилось: как будто иудейские заговорщики, отравившие руками доктора Балинского Александра и с помощью Михаила Глинского избежавшего следствия над Балинским, арестованного Ласким, способствовали приходу к власти их нового покровителя Сигизмунда вместо Глинского. И уже в 1507 году Сигизмунд с дозволением иудеям вернуться в Литву даст им новую грамоту, подтверждающую старую грамоту Витовта с дарованием иудеям литовским отобранных у них привилегий и предоставлением обширных не ущемляемых личных, религиозных и экономических прав.

О сгинувшем в Кракове докторе Балинском уже никто не вспоминал после знаменательного 1507 года, когда иудеям новый король Сигизмунд вернул все их литовские дома и владения, лавки, сады и луга, которыми те владели до конфискации их Александром в злополучном 1495 году; кроме того, Сигизмунд в угоду иудейской партии, уничтожившей руками доктора Балинского его брата издал указ, по которому у тех, кого иудеи кредитовали до своего изгнания, они могли на законных основаниях требовать уплаты долгов.

Очевидно, что слухи об участии Михаила Глинского в иудейском заговоре против своего друга-короля, в отравлении его руками доктора Балинского, нежелание князя присягать Сигизмунду, скорая его измена новому королю дошли до Анастасии Киевской. И та, гнушаясь его репутацией отравителя и изменника, уже не помышляла о «династическом» браке с Глинским и не стремилась к восстановлению Киевского княжения с господством там отравителя-изменника…

И вот смерть короля Александра отверзла уста завистникам и ненавистникам князя Михаила. По ним выходило, что Глинский мыслил овладеть королевским престолом, воспользовавшись беспомощностью своего друга на смертном одре, и что он нарочно долго не хотел присягать новому королю Сигизмунду, якобы намекая на тайное завещание Александра, вырванное у того взамен обещания победы над крымчаками.

Причем даже достигнутые победы Глинским над крымскими татарами только усиливали зависть и ненависть к нему его недругов и неприятелей. Когда король скончался и доктор Балинский был арестован канцлером Ласким, даже сама процедура погребения короля могла по мнению завистников и ненавистников Глинского использована им в его пользу. Отправлению тела отравленного короля для погребения в родовой усыпальнице Ягеллонов в Краков воспротивились прежде всего литовские магнаты, боясь, что в их отсутствие Михаил Глинский легко может овладеть Вильной, а потом Киевом и прочими литовскими землями.

Когда в литовскую столицу Вильну прибыл не коронованный еще брат отравленного короля Александра королевич Сигизмунд, ненавистники Глинского во главе с Забржезинским, добились того, что Глинскому как пособнику отравителей Александра был воспрещен свободный вход в покои Сигизмунда.

Больше всего злословил по поводу участия Михаила Глинского в отравлении короля Александра, и он же больше всех интриговал при дворе Сигизмунда против него польский вельможа Заброженский, буквально сгоравший от ненависти к Глинскому. Князь Михаил уже тогда попытался требовать суда на Заброженским и прочими своими высокопоставленными противниками, но король Сигизмунд повел себя в этом деле вяло и нерешительно. Тогда Михаил Глинский в том же 1507 году обратился к посредничеству брата Сигизмунда, венгерского короля Владислава, но и здесь его усилия отстоять свое честное имя оказались напрасными. Более того, Сигизмунд, став королем Польши и Литвы, и своего рода покровителем литовских иудеев, словно издеваясь над бывшим союзником иудейской партии, многое припомнил Глинскому. И его участие в освобождении доктора Балинского, и его претензии на престол, и его нежелание присягать ему…

К тому же новый король Сигизмунд боялся амбициозного Михаила Глинского из-за его недавних королевских претензий на престол гораздо больше, чем такого же неудачливого претендента из далекой Москвы Василия Ивановича. Не задумывался Сигизмунд над тем, что своими действиями он буквально толкает Глинского на союз с Москвой, на отъезд его с братьями Василием и Иваном, всем своим большим родовитым княжеским семейством к православному государю государства Московского Василию Ивановичу.

Огорченный, прямой и мужественный князь Михаил, разгромивший крымчаков, напрасно убеждал Сигизмунда, что бился с ними не ради королевской короны, а ради чести его брата Александра и всей Литвы. И призывал короля стать судьей между ним и его врагом Заброженским, зная наперед, что король доброхотствует его завистникам и неприятелям.