У истоков великой музыки

 В Волок приезжала из Парижа племянница революционерки Нина Владимировна Дюшмен-Кушелева. Она родилась в этой усадьбе и сохранила в памяти рассказы отца о том времени, когда здесь гостил Мусоргский. Нина Владимировна указала места, где гулял композитор, холм, с которого он любил слушать колокольный звон.

 А теперь снова вернемся к брату композитора. В самый разгар реформы у Филарета произошла важная перемена в жизни - он обвенчался "с дочерью умершего капитана 1-го ранга Павла Дмитриевича Балакшина, девицею Татьяною". После свадьбы пришлось заняться устройством семейной жизни, и на какое-то время хозяйственные дела предстояло выполнять Модесту. Как видно из его письма, это занятие он воспринял без восторга: "Снуюсь по имениям, приходя постепенно к заключению, что доходами с оных жить нельзя и надо окончательно вступать на служебное поприще для прокормления и баловства моего нежного тела; что в Питере и сделаю, т. е. поступлю на службу. Плохи, очень плохи дела!"

 Казалось бы, эти строки должны навести некоторых биографов композитора на размышления, но они продолжали раздувать конфликт между братьями. Писали, что Филарет "рассеял остатки отцовского наследства" и этим нанес урон Модесту. Фактически же Филарет после женитьбы стал богатым человеком, так как получил в приданое за женой имения в Рязанской в Тульской губерниях, две дачи в Павловске, дом в Москве. Татьяна Георгиевна Мусоргская не раз повторяла слова Филарета Петровича, которые она слышала от своего отца: "Мусоргские - беднота, вот Балакшины - настоящие помещики".

 Обычно биографы композитора используют против Филарета строки из его же чистосердечного ответа на письма В. В. Стасова о том, что Модест "всегда относился ко всему народному и крестьянскому с особенною любовью... вследствие чего и потерпел убытки". О каких же убытках говорил Филарет Петрович?

 Новые находки показывают, что Модест Петрович до конца своих дней был владельцем Карева и приписанных к имению деревень. Однако вести хозяйство рационально он и не мог, и не хотел. И доверил все управляющему, а тот, видимо, корыстно пользовался слабостью своего барина. Строки из письма Модеста подтверждают это: "И нужно было управляющему напакостить в имении. Думал заняться порядочными вещами, а тут производи следствие, наводи справки, таскайся по разным полицейским и неполицейским управлениям".

 Под "порядочными вещами" Модест имел в виду инструментовку знаменитого "Интермеццо", которое теперь исполняется во многих странах.

 По "Исповедным росписям" легко установить, что управляющим в это время был Павел Степанович Морозов, бывший слуга Модеста. Из других документов архива видно, что семья Морозовых была в наказание выслана в Юрьево, в деревеньку, где жила родня бабки композитора, к коей относились и Морозовы. Позже Модест Петрович разрешил им снова вернуться в Карево. Особых доходов из своего имения Модест Петрович никогда не получал, в чем опять же убеждает письмо к Морозовым в 1876 году, где уже знаменитый композитор очень деликатно просит прислать денег, "сколько можно", и известить, "как идет вообще хозяйский порядок у нас".

 Почти все биографы Мусоргского не обходят такую "выгодную" фразу из его письма: "Крестьяне гораздо способнее помещиков к порядку самоуправления - на сходах они ведут дело прямо к цели и по-своему дельно обсуждают свои интересы".

 А ведь Модест бывал на сходах своих крестьян уже после того, как Филарет полюбовно завершил раздел земель и все страсти улеглись. Зато брату композитора приходилось наблюдать другие картины. Из письменных отчетов мировых посредников видно, как в некоторых деревнях крестьяне не хотели принимать в сельские общины возвратившихся после рекрутской службы своих односельчан и лишали их земельных наделов. Мировые посредники терпеливо разъясняли крестьянам, что солдаты "долгие годы служили отечеству, и с ними надо поступать по-человечески, по совести, милосердно".

 Модесту приписывается биографами "благородный поступок", будто бы он отказался от своей доли наследства в пользу Филарета, так как "у него семья и дети". В действительности была дана только доверенность брату "на управление и распоряжение всеми без исключения нашими имениями". И опять же сделал это композитор для того, чтобы не отвлекаться от творчества на хозяйственные дела, а юридически он всегда числился каревским помещиком.