У истоков великой музыки

 В самый разгар реформы Модест гостил у своих друзей и родственников. Чаще всего останавливался в Волоке у Кушелевых. Прежний хозяин имения Лука Иванович почитался среди дворян человеком хлебосольным и гостеприимным, а главное - просвещенным. Он свободно говорил на немецком, французском, английском языках, а во время поездок на лечение в Венецию и Неаполь изучил еще и итальянский. У Кушелевых была богатая библиотека на четырех языках. После смерти хозяина в Волоке продолжала собираться передовая молодежь. Общаться с интересными сверстниками, совершенствовать свои знания приехал и Модест. Ему выделили отдельную комнату в большом двухэтажном доме. Каждое утро Модест проделывал необычную зарядку, бегал по сугробам по пояс в снегу, чтобы, как он писал, "отделаться от изнеженности". В Волоке Мусоргскому исполнилось 23 года, и он готовил себя к предстоящей творческой работе. "Веду жизнь порядочного человека - ложусь спать в 11 часов, встаю в 8... Надо делать дело, а делать его можно в нормальном настроении духа... по силам работать хочу и буду... намерен к будущему нашему сезону приготовить весь квартет".

 В биографических книгах о Мусоргском в указателе имен говорится, что хозяйка Волока Кушелева Наталья Егоровна - "урожденная Чирикова". Это ошибочное утверждение. По документам архива удалось точно установить всех обитателей усадьбы, в которой гостил Модест. Наталья Егоровна была второй женой Луки Ивановича, вначале незаконной. В имение она приехала в качестве сестры милосердия, была младше хозяина на 24 года и писалась как Каролина Доротея Троскевич "лютеранского исповедания". От помещика она прижила четырех детей, в числе которых была и Елизавета - впоследствии знаменитая революционерка Дмитриева-Томановская. Во всех печатных изданиях указана неправильная дата рождения Елизаветы - май 1851 года. В Великолукском архиве удалось обнаружить "Метрическую книгу", где есть подлинная запись: "родилась первого, а крещена пятого ноября 1850 года".

 В 1862 году, когда гостил здесь Мусоргский, Елизавете шел тринадцатый год. Модест давал ей уроки фортепьянной игры. "Пока дети моей хозяйки усиленно тыкают пальцами по клавиатуре, составляя всевозможные аккорды... я читаю очень интересную вещь",- писал Модест Балакиреву.

 Елизавете судьбой был уготован другой, не музыкальный путь. Как писал в своем дневнике бывший военный министр А. Н. Куропаткин, который в юношеские годы часто гостил в Волоке, "это была выдающейся красоты девушка, с благородным образом мыслей и способностью говорить образно и пылко. Она уже была в большей мере, чем я, проникнута идеями служения на пользу народа и непрерывно доказывала мне необходимость оставить военную службу и идти в народ". Эти идеи позже привели Елизавету на парижские баррикады, она сблизилась с К. Марксом.

 Из дневника А. Н. Куропаткина известно, что молодежь, собиравшаяся в доме Кушелевых, читала Тургенева, Некрасова, "Что делать?" Чернышевского.

 Эти чтения в Волоке сказались на взглядах Мусоргского - позже, вернувшись в Петербург, он поселился в "коммуне" с пятью товарищами, в подражание той, которую описал Чернышевский. Вечерами молодые люди собирались в общей комнате, читали, спорили, обсуждали текущие события. Но чаще всего Модест искал уединения в своей комнате, чтобы заниматься музыкой. Он сочинил оперу "Саламбо" и интересовался не столько политикой, сколько психологией людей, драмой человеческих страстей. Мусоргский прошел только начальные классы "коммуны".

Волок. Инструмент, на котором играл М. П. Мусоргский

 В документах и письмах современников Мусоргского нет сведений о том, чтобы он поддерживал связь с "коммунарами" и волоковскими знакомыми. Вероятно, это было и невозможно - как всякий гений, Модест развивался самостоятельно, а музыкальное творчество требовало полной отдачи. И общался Мусоргский в основном с художниками, писателями, музыкантами. А Елизавета Лукинична стала членом учредительной русской секции I Интернационала. Позже она жила в Швейцарии, в Москве, затем уехала с мужем в Сибирь. Последние годы ее жизни мало известны, в энциклопедии дата смерти указана приблизительно - "после 1917". Старожилы этих мест рассказывали, что из Сибири Елизавета Лукинична переехала поближе к Волоку и безвестно исчезла в гражданскую войну, как многие представители дворянского класса.

 В Волоке теперь открыт небольшой музей Е. Л. Дмитриевой-Томановской, созданный по инициативе директора местной школы М. М. Михайлова.

 Я не раз бывал там и записал воспоминания старожилов. В кушелевском доме после революции поселились коммунары, "люди пришлые", и вскоре здесь произошел пожар. Местным крестьянам было жалко, что в огне погибнет добро, и они кое-что спасли. Через полвека, когда Михаил Михайлович стал собирать экспонаты для музея, односельчане принесли ему спасенные из огня вещи. Среди них дорожный ларец, ночной столик, картина, барометр. Сохранилась и главная реликвия - рояль из красного дерева фирмы "Шредер", клавиш которого касались руки Мусоргского.