У каменных столбов Чарына

Когда Александр Петрович возвращается, я показываю ему следы лошадей и высказываю свои соображения. Но он не соглашается со мной. Настаивает, что птенцов погубили волки, ведь следы повели в глухие пески, где на много километров нет никаких чабанов. Каждый зверь тащил по одному орленку. Выходит их в гнезде было три… Третьего волки загрызли, но унести не смогли.

— Это произошло ночью, — говорит егерь. — Днем бы орланы не подпустили к гнезду даже волков.

Почему орланы загнездились на голом солончаке? Ведь это очень опасно. К тому же, совсем недалеко растут высокие деревья…

Мы приходим к такому выводу. Орланы построили свое гнездо очень давно. Тогда здесь было озеро, а не солончак. Наверное, из воды торчала кочка, на которой и начиналась постройка. Потом вода ушла, осталась одна соль, но орланы по привычке продолжали жить на своем месте. Прежде по воде добраться до гнезда было, не так-то просто, а теперь по твердому солончаку свободно мог подойти любой зверь.

— На следующий год они сюда не прилетят… — заключает егерь.

Шестое гнездо тоже оказалось пустым и рассказывать о нем нечего.

Итак, из шести гнезд, в каждое из которых в среднем откладывается два яйца, благополучно вывелся один птенец. Всего один! И в большинстве случаев причиной их гибели оказался человек…

В последние годы много говорится об охране животных, особенно редких. Когда я слышу или сам говорю слова: «Не трогайте орланов, не стреляйте, не разоряйте…», мне как-то неловко. Ведь это прописные истины, кто их не знает. Но иногда приходится слышать в ответ: «А зачем нужен орлан? Это не заяц, которого можно, по крайней мере, съесть, не фазан, не курица… Зачем вообще орлан?»

Такие вопросы ставят в тупик. Как объяснить, зачем нужен орлан? Редкая птица! Только и всего? Или нечто большее?

Вот я стою на высоком бархане. Желтая волнистая равнина тянется до самого горизонта. Вокруг меня небо — и вверху, и даже внизу.

Вдруг словно иголкой укалывает пронзительный крик: «Ки-ки-ки-ки». Я поднимаю голову и слежу за полетом большой хищной птицы. Она ходит широкими кругами, как по невидимой спирали ввинчивается в синеву. На каком-то витке, под каким-то углом к солнцу сверкает белизной хвост птицы. Это орлан-белохвост!

И как бы ты не устал, как бы не был огорчен и подавлен, тебя наполняет острое чувство жизни, ты возродился, прогнал прочь отчаяние и тоску, ты снова полон сил!

Уж не в этом ли назначение всех высоких птиц?