У каждого — свое алиби

Замерев, супруги пристально смотрели на Алека.

— …что вы и в полпервого еще разговаривали, как вы называете это сами. Несколько не совпадает с одиннадцатью, о чем вы только что сообщили, не так ли?

Супруги окинули друг друга растерянным взглядом, будто взывая о помощи, но ничего не сказали. Неприятная пауза затягивалась. Напряжение незаметно нарастало. Казалось, вот-вот разорвется бомба.

Армашу снова грубо прервал молчание:

— Было полпервого, и вы не спали. А в это время рядом с вами, за стеной толщиной в десять сантиметров, душат человека, душат до смерти, душат… Вы б могли слышать и самый незначительный шум, потому что — повторяю — вы не спали.

— Может, все же я спал? — попытался отговориться супруг.

— Зря вы мне лжете. В вашем окне в ноль часов тридцать минут зафиксирован свет. Да что вы хотите, чтоб я сюда вам приволок человека, который подтвердит это? Думаю, необходимости нет.

Женщина разразилась громким, почти истерическим плачем. Муж в отчаянии взглянул на нее и повернулся к Армашу.

— Чего вы хотите? — спросил он. — Что вам нужно?

— Правда, — сухо ответил Алек.

Мадам Элефтерие продолжала плакать. Муж, недобро посмотрев на Алека, сказал:

— Мы действительно разговаривали… точно не знаю, который был час… вдруг мы услышали стук захлопнувшейся двери, затем какие-то взволнованные голоса… через стену нельзя было разобрать, о чем говорили. Потом наступила тишина…

— Сколько она длилась?

— Может, десять-минут… или четверть часа.

— А затем?

— Снова стук закрывающейся двери или что-то похожее.

— Продолжительный шум будто от удара куском металла, так?

— Да, Что-то напоминающее скрежет…

— Ну а дальше?

Человек, сидевший напротив Армашу, умолк. Чувствовалось, он не осмеливается говорить о том, что знает.

— И как же вы поступили? — спросил Алек. — Не поинтересовались, что случилось? Вас должен был заинтересовать подозрительный шум среди ночи.

— Да… из окна в полутьме я видел на улице машину…

— Ну и что?

— Кто-то в нее сел. Затем машина тронулась и… исчезла.

— Вы смогли различить, пусть неотчетливо, как выглядел человек, садившийся в машину? И сама машина, разумеется.

— Я видел только его голову, пока не захлопнулась дверца. Наверное, он носил очки, потому что на миг свет уличного фонаря отразился в их стеклах. Но машину я не запомнил. Не разбираюсь в марках автомобилей. Думаю, что она была светлого цвета.

— Где она примерно остановилась?

— За машиной — она стояла развернутой к центру города — виднелись ворота садика, что перед виллой напротив.

— Память у вас хорошая.

Армашу подошел к окну, некоторое время будто что-то обдумывал, затем повернулся к Элефтерие. Тот недоверчиво наблюдал за ним, словно предчувствуя новую опасность.

— Дину, подойдите ко мне, — пригласил Алек майора. — Что вы видите из окна?

— Стену, расположенную перпендикулярно фасаду. Противоположный угол виллы и часть улицы, не закрытую этим углом.

— А ворота садика, что через дорогу?

— Нет.

— Вывод простой: из этого окна нельзя было увидеть машину, остановившуюся возле ворот садика.

— Значит? — сказал майор, повернувшись к Алеку.

— Зачем это вы врете, что видели машину? — подошел к Элефтерие Армашу.

— Я не вру… Я ее видел, машину. Клянусь, что не вру вам.

— Но вы же не могли ее видеть, по крайней мере, отсюда!

— Клянусь, я ее видел!

Казалось, Элефтерие говорит искренне.

Алек вытащил записную книжку и набросал эскиз. Нарисовал улицу, оба дома друг против друга, окна и место, где стоила машина. Соединил отдельные точки линиями, уходившими от окон к обозначенной стоянке автомобиля. Вдруг он воскликнул:

— Вот смотрите! Нашел.

Майор тотчас подошел к нему.

— Видите, — продолжал Армашу, — линия от окна комнаты Флореску проходит через заднюю часть машины и упирается в ворота садика. Все точно так, как говорит Элефтерие. Он заметил машину из этого окна. Из окна комнаты потерпевшего! Сразу после того, как Флореску был убит! Что вы искали в комнате художника в первом часу ночи? Хотели оказать ему неотложную помощь? Или он в ней уже не нуждался? Только из его комнаты вы могли видеть машину там, где, по вашим словам, она стояла.

Элефтерие подавленно повалился на стул. Его жена рыдала, судорожно дергая плечами.

Алек и Дину отправились проверить свою версию. Да, только из комнаты Флореску можно было видеть машину. Значит, Элефтерие врал, что заметил автомобиль из своего окна. Значит, он заходил в комнату, где было совершено преступление.

Следователи снова вернулись к супругам.

— Почему вы не сказали нам, что были в тот час в комнате Флореску и видели машину? — спросил Дину.

— Это я заставила его молчать, — впервые за весь разговор подала голос жена.

— Зачем?