У каждого свое проклятие

Нонна попыталась выключить все органы чувств. Она не станет вдыхать его такой знакомый запах. Она не будет больше смотреть в его бездонные глаза. Она не собирается слушать, что он еще скажет сочным голосом с раскатистым «р-р-р». Она уже не Нонна. Она бездушный манекен, резиновая кукла. Он ничего от нее не добьется.

Епифанов и не собирался ничего добиваться, по крайней мере на остановке. Он резким движением отстранил Нонну от себя, крепко подхватил ее под локоть и повел в сторону дома. Что ей было делать? Скандалить и вырываться? Он молчал. Она молчала тоже. Возле подъезда все-таки вырвалась и спросила:

– Что тебе надо, Борис?

– Поговорить, – отозвался он.

– Говори здесь.

– У тебя дома сын? Или... его отец?

– Никого, – не смогла обмануть его Нонна.

– Тогда пошли! – Он опять вцепился в ее локоть, за который и потянул сначала к подъезду, а потом к лифту.

Уже в квартире Нонна опять спросила:

– Чего ты хочешь?

Епифанов молча снял куртку, бросил ее на стоящий у стены узенький диванчик, потом помог раздеться Нонне и, не глядя на нее, быстро прошел в комнату. Она смотрела ему вслед. Через минуту Борис опять вышел в коридор. Его щеки окрасил нервный румянец. Он отер рукой лицо, будто пытаясь убрать с него излишнюю красноту, и спросил глухим голосом:

– Там теперь живет... твой сын?

– Да, – кивнула Нонна.

– А ты? – еще глуше спросил он.

– А я – в комнате Георгия.

Нонна сделала рукой приглашающий жест и зашла в комнату. Вслед за ней как-то неловко протиснулся в дверь Борис. Оглядевшись и сразу отметив вещи, принадлежащие мужчине, он спросил:

– А что... Георгий?

– Что именно тебя интересует? – криво улыбнулась Нонна.

– Ну... как вы? Ирина говорила, что так и не расписались...

– Какое тебе до этого дело?

– Нет, но ты ведь живешь в его комнате...

– И что? Какое тебе-то до этого дело? – повторила Нонна и прислонилась спиной к полированной стенке шкафа.

– Аленка все-таки умерла, – выдохнул Борис, и лицо его болезненно дернулось. – Да ты знаешь, наверно...

– Не дави на жалость, Епифанов, – заставила себя сказать Нонна, все существо которой тянулось к нему: обнять, приласкать, попытаться успокоить... Она заложила руки за спину и посильней прижала их к шкафу, чтобы они ненароком не выдали ему ее желания.

– Я не давлю... это так... мне после ее смерти просто больше не для чего стало жить, понимаешь?

Он уставился ей в глаза горящим взглядом. Нонна отвернулась и через силу вытолкнула из себя:

– А вот до этого мне нет никакого дела...

Борис подскочил к ней, упер обе руки в шкаф так, что она оказалась в их капкане, и рявкнул ей в ухо:

– Врешь! Вот ведь врешь!!! Как меня всего корежило, когда я слышал о тебе, Георгии и вашем сыне, так и тебе должно было выкручивать внутренности при одном только упоминании обо мне!!

– С чего ты взял?! – так же яростно выкрикнула она, выдернула руки из-за спины и попыталась оттолкнуть от себя Епифанова. – Мне ничего не выкручивает, понял? Мне плевать на тебя и на все твои проблемы! Убирайся к своей... Пусть она тебя утешает!!!

– Да я развелся с ней, Нонна! Как только наша девочка умерла, так я и развелся...

– А мне-то... – начала она и не смогла продолжить. Она его любила. И он не мог этого не видеть.

– Не говори так... – шепнул ей Борис и поцеловал в шею рядом с ухом.

Нонна резко дернулась, будто ей было неприятно, но он уже понимал, что она больше не будет сопротивляться. Он еще раз поцеловал ее в шею, немного повыше, потом еще и еще, пока не добрался до губ, которые только этого и ждали. Нонна обняла его за шею и вся отдалась поцелую, о котором мечтала больше семнадцати лет.

– Люблю тебя... тебя одну люблю... – шептал ей Борис между поцелуями. – Только ты моя жена... Единственная... Ты даже не можешь представить, как я маялся без тебя, как мучился...

Нонна вполне могла все это представить. Разве она не мучилась? Да еще как!

– Я тоже с трудом существовала, Боренька... – выдохнула она. – Запретила себе думать о тебе, но все равно думала, думала...

– А Георгий? – ревниво заметил он.

– Не надо! – оборвала Бориса Нонна. – Георгий – хороший человек, но я не смогла составить его счастье. Я на этом свете живу только для тебя...

– Нонна... Нонна... Я сейчас с ума сойду, если наконец не... Давай же только выйдем отсюда... где вы с Георгием...

Несмотря на то что ее всю трясло от волнения, Нонна не могла не рассмеяться:

– Дурачок... Между мной и Георгием мало что было... Но мы можем пойти в комнату сына. Мы с тобой именно там первый раз...

– А вдруг он неожиданно вернется? – встревожился Борис и задержал Нонну в коридоре.

– Сегодня не вернется. Даю тебе слово.

* * *

Когда они уже лежали рядом на диване Нонниного сына, отдыхая и все еще изнемогая от любви, Борис сказал:

– Скажу честно, я пытался лечиться от тебя другими женщинами, но получалось очень плохо. Ни с одной мне не захотелось встретиться во второй раз. В общем, сплошные мучения... Представляешь?