У каждого своя война

Когда возвращались в поезде, Робка опять вспомнил, как они втроем теплым летним вечером распевали во дворе эту самую песню про оборванца и матроса. Мог ли тогда его старший брат хоть на мгновение предположить, что он поет про свою судьбу... Но если даже и допустить такую дикость, что мог, то Борька уж точно на все сто никогда в это не поверил бы. Хоть бы тысяча гадалок нагадала…

Настя всю дорогу молчала как пришибленная, смотрела в окно, потом сказала тихо, больше самой себе:

- Опять я осталась совсем одна…

Робка посмотрел на нее, ничего не ответил, утешать не стал. Ненависть к ней в его душе прошла, но и симпатий особых Настя у него не вызывала, жалости тоже, хотя в редкие моменты, когда она смотрела на него, в глазах ее открывалась бездонная, как омут, черная печаль.

К слову сказать, Настя и не искала сочувствия, с Робкой держала себя независимо. Умная девка, бесстрастно подумал про нее Робка, и красивая. У Борьки все же губа не дура.

Во время стоянки в Краснодаре Робка сходил на станцию за пивом... Прихватил и бутылку водки. От водки Настя отказалась, но пива выпила. До Краснодара они ехали в купе вдвоем, но тут к ним подсели двое парней. Побросали рюкзаки и ушли в вагон-ресторан.

- Ладно, пусть будет, как будет... — сказал Робка, выпив водки.

- Боря любил это говорить, — чуть улыбнулась она. — Ведь как-нибудь да будет, ведь никогда же не было, чтоб никак не было.

- Точно, — кивнул Робка.

- А татарка, у которой мы жили, сказала, что в Коране есть такие слова, — добавила Настя.

- Дану?

- Только они немного по-другому. Все будет так, как должно быть, даже если будет иначе, — улыбаясь, закончила Настя.

Робка подумал, сказал:

- Мудро сказано, — и нахмурился, вспомнив

Борьку. — Вот и с Борькой моим случилось так, как должно было случиться... Он все время нарывался. Если по-честному, я думал, что его раньше за что-нибудь заметут... Понимаешь, беспредельщик он. Для Борьки, кроме него самого, никого не существует. Я его люблю очень, но это... правда.

- Ты не прав, — возразила Настя, и глаза ее потемнели, стали совсем черными. — Он очень ожесточенный человек... жизнь такая, понимаешь? Я тоже никого, кроме себя, не любила... ненавидела даже. Пока его не встретила. А он — меня... Ты даже не представляешь, какой он добрый.

Робка вспомнил брата, вздохнул:

- Может, ты и права... А сама чего так? Никого, кроме себя? С чего это вдруг?

- Ты же ничего про меня не знаешь. — Она невесело усмехнулась.

- Расскажи — узнаю.

- Зачем? Чтоб дорогу скоротать? Не стоит.

Они расстались на вокзале в Москве, попрощались за руку, улыбнулись друг другу для порядка и разошлись в разные стороны. Правда, Настя сказала перед тем, как они расстались:

- Приезжай в гости, если хочешь.

- Да? Тогда адресок, пожалуйста, — ухмыльнулся Робка.

Она покопалась в сумке, извлекла клочок бумаги, карандаш, кривыми буковками написала адрес, протянула Робке. Он сунул бумажку в карман и забыл про нее. Он думал о том, что сегодня еще денек можно погулять, а завтра на работу: валики краски, свинцовые пластины. Смешивать, накатывать, «резать кресты» на плакатах и цветных обложках, возиться у печатного станка, дергая за рукоятку, в обед пивка можно будет выпить, сыграть в домино, сбегать в наборный цех и посмотреть, что новенького набирают. Почему-то вспомнилась школа. Честно говоря, он по ней соскучился, по скрипучему раздраженному голосу историка Вениамина Павловича, по худенькой истеричной химичке, которая кричала, выпучивая маленькие черные глазки: «Химия — это основа жизни! Как можно не знать химии! Крохин, я к тебе обращаюсь! А ну, марш к доске!» «Интересно, как там Костик со своим папашей-ракетчиком поживает? Сто лет его не видел... Володька Поляков, Игорь Репников, Алла Бражникова, Надька Чалова... Как ушел из школы, так никого и не встречаю, а ведь живем все рядом. Ну да, они в подворотнях не околачиваются, в карты в расшибалку не играют... в какие-то клубы ходят, стихи слушают». Теперь Робка стал понимать, что такое — разные жизни параллельно текут, но не пересекаются. А может, когда-нибудь и пересекутся? В новой геометрии Лобачевского сказано, что параллельные все же в каком-то там пространстве пересекаются.