У кладезя бездны

Ближе всего к городу — находилась своеобразная биржа труда. Работали заводы, рудники, было большое строительство — и для всего требовались люди. Конечно, полагалось их нанимать официально — но как ты наймешь африканца, если он только что приехал из сельской местности, и у него даже аусвайса нет. Черный рынок труда цвел пышным цветом: каждое раннее утро приезжали огромные строительные самосвалы и грузовики и прорабы из кузовов выкрикивали — какие работники на сегодня требуются, сколько и за какую плату. У машин скапливались очереди, прорабы осматривали потенциальных работников, иногда просили продемонстрировать силу — поднять камень, например. Отобранные грузились в кузова самосвалов и так, прямо в них доставлялись на строительные площадки и заводы — а ночью отвозились обратно. Это было незаконно — но полиция смотрела в сторону. По понятным причинам.

Паломник подошел к западным воротам Асмара маркет, когда еще не взошло солнце. Было темно, в темноте рычали, грызлись за скудную пищу тощие, злобные собаки. Пахло человеческим потом, дерьмом, бумом…

Ворота охранялись, причем охранялись охраной рынка, которая нанималась сообществом торговцев на Асмара Маркет и отвечала за порядок здесь, отсутствие террористических ячеек и грабежей поездов перед самим Негусси Негусом и германскими силами безопасности. Охрана нанималась в основном из масаи — жестокого и кровожадного племени кочевников, не таких умных как зулусы — но все же достаточно разумных и жестоких. Когда-то, до прихода немцев — масаи господствовали в Центральной Африке, сейчас — господствовали немцы и буры. Но в отличие от зулусов, масаи не пошли на прямой и кровавый конфликт с германцами и сейчас — и либо служили в армии, либо охраняли такие вот места за плату, сменив копье на автомат.

Здоровенный масай выступил из темноты навстречу паломнику, он был высотой не меньше двух метров — как и все представители племен скотоводов, масаи были физически крупными. Его основным оружием был кнут из кожи гиппопотама «шамбок», которым он небрежно похлопывал по коже новеньких германских офицерских сапог, поперек живота у него висел пистолет-пулемет МР40 с примотанным изолентой дополнительным магазином…

— Нимепотеа, нкози? [61]— голос стража ворот был похож на бурление водопада

— Хиджамбо — ответил Паломник на том же языке — нинатока нчи Джумба. Нинахитаи Симба. [62]

Масаи удивленно заворчал.

— Унатока вапи, нкози? [63]

— Нинахитаи Симба — повторил Паломник. Он не собирался вдаваться в подробности, кто он такой и зачем ему нужен Симба.

Масаи приоткрыл дверь и запустил Паломника внутрь. Было — два часа до начала нового дня [64]…

Здоровенный четырехосный Магирус, выпуская черные клубы дыма из выведенных на североамериканский манер наверх труб — зарулил на площадку, покатился по узкой дороге вдоль таких же машин, отыскивая себе место для остановки. За ним — бежали африканцы, из тех, кому ничего не светило…

— Ты сильный… — сказал масаи, стоя чуть в стороне и привычно хлопая кончиком шамбока по сапогам — и умный, потому что знаешь язык людей [65]и знаешь Симбу. Вон эта машина — та, что тебе нужно. Подожди… Не лезь вперед. Вон тот бородатый в кузове — это Дидерихс, проклятый бур. Он мало платит и не расстается с плеткой. Но он выберет тебя, если ты сумеешь себя проявить. Он любит сильных. И сильных не только телом, нкози.

— Асанте… — поблагодарил масая Паломник — асанте сана

Человек, которого масай назвал «Дидерихс», татуированный бородач, стоя в кузове грузовика зычно выкрикивал.

— … Двадцать человек подсобных рабочих за три быра в день и сытную кормежку! Десять человек, кто умеет работать на высоте за десять быров в день и сытную кормежку…

Закончив с вакансиями — Дидерихс легко спрыгнул с кузова, пошел мимо выстроившихся африканцев, тыкая в грудь тех, кого он отобрал. Паломник стоял в общем строю, у него Дидерихс остановился — резко. У мастера были пронзительно бледные голубые глаза, грязная борода и нездоровая кожа.

— Си мех ма но? [66]

— Си май Паоло.

— А бит… Соно италиано?

— Си, синьор. И профуги. [67]

Дидерихс почесал бороду

— Что ты умеешь, итальянец?

— Я выстроил дом своими руками — тот, который у меня сожгли. Я сильный, синьор, и ничего не боюсь.

— Тогда почему ты нанимаешься здесь?

— У меня нет документов, синьор. Я беженец.

Дидерихс испытующе посмотрел на заросшего бородой, с прокаленной солнцем кожей человека. Конечно же, он не поверил, что у него нет документов — белым германские власти верят куда больше и надо быть полным идиотом, чтобы не оформить себе карточку беженца. А если есть такая карточка — можно наняться и получше.

А вот если это преступник… беглый каторжник…

— На какую работу претендуешь?

— На любую, которую я умею. И за которую заплатят.

Дидерихс кивнул

— Тогда вот что. Ты знаком с правилами борьбы?

— Немного, синьор.

— Никаких ударов. Тот, кто упал — проиграл. Пройдешь меня — и лезь в кузов.