У кладезя бездны

Доктор был египтянином, молодым, довольно высоким, на носу - черные роговые очки, неотъемлемый атрибут любого доктора в САСШ, некоторые из молодых покупают такие очки с нормальными стеклами. Он принял, вероятно, меня за американца - потому что сообщил, что учился на врача в Американском университете, лучшем учебном заведении в Каире.

- Что со мной? - спросил я, пока он заполнял карту

- Пока ничего серьезного, сэр. Сердечный спазм. Давление повышено, но пока в пределах нормы. ЭКГ* не показывает каких-либо серьезных отклонений. Вам нужно несколько дней пребывать в покое, никаких серьезных нагрузок.

Мы с доктором общались на английском

- Доктор, покой мне только снится...

На самом деле - это серьезно напугало меня. Еще никогда мой организм меня так не подводил. Это не значит, что я не задумывался о смерти... но никогда о такой. В моем понимании смерть приходит одним из трех способов. Либо в перестрелке... ты проигрываешь, и у тебя иногда даже не остается времени, чтобы осознать, что ты проиграл... современное оружие смертоносно. Либо - дорожная бомба, снайпер... мир, в котором мы живем, безжалостен, податели смерти - тоже, с костлявой ты можешь встретиться на каждом шагу. Либо... где-нибудь в доме, уже в преклонном возрасте, с полным осознанием того, что ты сделал все, что мог для своей страны и тебе не стыдно за прожитую жизнь. Но я никогда не представлял себе смерти от сердечного приступа в холле больницы ... причем тогда, когда умирать никак нельзя. Смерть эта была... подлой, неправильной... как подножка. Так умирать нельзя...

- И, тем не менее - покой и только покой. Любой повторный спазм может привести к инфаркту...

- Благодарю. Доктор, вы видели моего сына?

- Привезенного сегодня? Да, я же резидент**.

- Насколько серьезно он пострадал? Что можете сказать? Только давайте без опасений за мое здоровье... как-нибудь справлюсь.

Доктор посмотрел на купюру в пятьсот рейхсмарок в моей руке

- Этого не нужно, сэр. Ваш сын серьезно пострадал - но если бы не бронежилет и каска, он был бы мертв. Левая рука и левая нога сломаны, есть ранения осколками, но ничего серьезного, все эти травмы мы умеем лечить. Гораздо серьезнее могут быть повреждения от ударной волны. Мы погрузили его в лекарственную кому, чтобы избежать худшего. Американцы забирают его утром, в университетской клинике есть германский томограф последней модели. Легкие пострадали, но не критически. Полностью прогноз можно будет дать после томограммы, но могу сказать, сэр, что он был в сознании, мог двигать руками, ногами. То есть важнейшие центры мозга после взрыва не были повреждены, а это уже хорошо.

- Возможно, стоит сделать томограмму раньше?

- Не думаю, сэр. Сейчас американцы соберут бригаду, сразу после этого мы начнем готовить транспортировку. Это здесь, рядом.

- Хорошо... - я опустил рукав сорочки, положил купюру на стол, добавил к ней еще одну - доктор, если это не вам, значит, внесите в фонд развития больницы. Не думаю, что в этом есть что-то бесчестное.

- Вероятно, да, сэр. Спасибо...

Я встал со стула - и вдруг осознал, что стою с опаской - а вдруг упаду, вдруг организм опять подведет? Но нет - стоял твердо...

- Благодарю вас, доктор. Прошу прощения, если что не так...

Я вышел из врачебного кабинета. Американцев не было видно... только морские пехотинцы несли свою стражу. Я прошел мимо... надо было выпить кофе и... сейчас будет звонить Юлия. Надеюсь, она все-таки не наделает глупостей каких-нибудь. Один раз уже наделала... вспоминать больно...

В уголке для родственников - я налил себе кофе, сел за столик, отхлебнул. Кофе, конечно же, был дрянным... а какой кофе может быть в больнице, а...

Кто-то сел за мой столик... я поднял глаза...

- Вы... отец Майкла, да?

- Да - автоматически ответил я

- Нам нужно поговорить.

Женщина была молода и красива. Даже в столь раздрызганном состоянии - я это сумел заметить. Она мне напомнила...

- О чем поговорить, сударыня?

- О том, что произошло. Это я звонила в посольство...

Крис поехала в больницу, потому что тоже считалась пострадавшей при взрыве. Она уже плохо представляла себе, во что вляпалась, кто и в какую игру играет вокруг нее. Но она не просто так стала журналисткой, в ней был некий инстинкт. Инстинкт докопаться до правды, сделать явное тайным. На мой взгляд - опасный и губительный инстинкт, но он в ней был. Именно поэтому, она решила быть поближе к основным событиям.

Врач осмотрел ее и не нашел ничего, кроме раздражения слизистой глаз и дыхательных путей от того, что она надышалась дыма и сильный стресс от того, свидетелем чего она стала. Она прополоскала рот и нос какой-то дрянью, ей дали успокоительные и какие-то глазные капли, чтобы закапывать в глаза, чтобы снять раздражение. Никаких денег с нее не взяли - объяснили, что за все платит американское посольство.

Начальника станции здесь не было. В суете, в суматохе - о ней просто - напросто забыли, равно как и забыли о том, что послужило причиной всему произошедшему. А напрасно...