У кладезя бездны

- ... три... два... один... - монотонно и негромко отсчитывал капитан

И на счет "один" - каждый из германских моряков прыгнул в сторону, навстречу пулям, бросая светошумовую гранату, чтобы ослепить и оглушить врага и получить хоть какое-то преимущество... тем более что эти негры, наверное, тоже смотрели на свет и ослепли... если у них хоть какое-то ночное зрение вообще было.

Прецедентов сдачи в плен германских моряков не было, и оберлейтенант Клейнце создавать их не собирался.

И вместо гранаты - он отбросил от себя активированный маяк. Возможно - в темноте и суете его не найдут...

Оберлейтенант понимал, что они влипли. Очень крепко влипли. По его милости влипли. От осознания этого - хотелось бросаться на прутья клетки, в которую его посадили вместе с обезьянами. Но он понимал, что это ничего не даст. Только разве что... те обезьяны, которые находятся в соседних клетках - примут его за главаря...

Его, германского офицера - раздели догола, перевязали, как смогли грязными тряпками и поместили в одну из клеток, в которых содержали обезьян. Клетка была размером метр на метр на метр пятьдесят и рядом с ней плотно стояли другие. Обезьяны - на похожее на них, но с гладкой, не покрытой сплошным оволосением кожей существо реагировали агрессивно, как это и полагается реагировать стае на существо, отличающееся от других членов стаи. Обезьяны в соседних клетках нервничали и постоянно бросались на прутья, они пытались укусить или оцарапать капитана. Он отбивался, как мог - но не всегда получалось, мешала теснота клетки. Мешали и полученные ранения...

Они были в каком-то помещении, большом, похожем на авиационный ангар. Двери были закрыты неплотно, через щель сочился яркий, дневной свет.

- Валь! Ностиц! Кто здесь есть? - рискнул крикнуть капитан.

Звуки человеческого голоса привели пойманных обезьян в ярость, и они пронзительно заорали, перекрикиваясь почти человеческими голосами, а самые ближайшие - попытались опять атаковать клетку с оберлейтенантом. Он начал отбиваться, приводя обезьян еще в большую ярость...

Потом он услышал звук мотора. Машина остановилась где-то рядом с ангаром, мотор заглох. Потом - со скрипом начали открываться двери.

Ах ты, мразь...

Первым, кого опознал оберлейтенант - был человек, которого он должен был убить, своими руками или наведя на него удар палубной авиации. Дьякон Африкан Макумба, черный бык, как он сам себя называл - его повстанческая радиостанция так и начинала свои передачи - "слушайте голос Черного быка!".

Вторым был...

Священник?!

Да, это был либо священник, либо кто-то переодетый священником - и что-то подсказывало оберлейтенанту, что этот был не переодетым. На фоне дьякона Макумбы он казался щуплым подростком, хотя рост имел вполне нормальным. Он был молодым, не старше тридцати и выражение его лица было именно таким, какое бывает у священников, вещающих о Боге своей одураченной пастве. Оберлейтенант почувствовал неладное - потому что с горячей речи или проповеди в этой стране обычно начинается кровопролитие.

Дьякон Африкан Макумба был в своем обычном одеянии - старая военная форма бельгийского образца, увенчанная наградами, частью отобранными, частью - придуманными самостоятельно, благо бандам дьякона удалось захватить нескольких ювелиров. В руке у него был типичный символ власти для этих мест - шамбок. Шамбок - это кнут, но кнут непростой. У этого рукоятка была сделана из рога носорога, перехваченного золотыми кольцами, а ударная часть, как и полагается - из кожи гиппопотама. Кожа гиппопотама очень прочная, прочнее воловьей и коровьей, и при этом тяжелая и шершавая как наждак. Даже не самый сильный удар с потягом таким кнутом способен содрать с человека полосу кожи, что в здешних местах почти гарантировало заражение крови. На носу у дьякона - были очки в тонкой золотой оправе, и, судя по тому, как тот оглядывался по сторонам - очки были ему не нужны, он просто отнял их у кого-то у белых, и нацепил себе на нос, желая произвести впечатление на белого человека, пусть даже и пленного. Местные были как дети, точнее - как подростки. Подсознательно - все, даже такие как дьякон ставили белого человека выше себя и придумывали всякие наивные способы произвести впечатление на белого человека, если он и сидит в клетке. Подростки - вот кто такие местные черные на самом деле, взрослое тело, и детский ум. И, к сожалению - подростковая жестокость.

А вот священник - дело другое. Он белый человек, и он здесь не просто так. И он не может не знать, что здесь происходит - но он по-прежнему здесь. Значит, он сознательно перешел на сторону зла и тот факт, что он не снял рясу, делает его еще более опасным.

Дьякон пошел проверять клетки - лейтенант предполагал, что все это отправится в Европу, контрабанда экзотических животных тоже бизнес, а дьякон подошел к клетке, в которой был оберлейтенант германского флота.

- Кто ты, сын мой? - спросил он на английском и тут же перешел на немецкий - ты понимаешь этот язык?