У кладезя бездны

Пачка снимков хлестко шлепнулась об полированное дерево столешницы, снимки полетели в разные стороны, какие-то и упали на пол. Кардинал закрыл глаза...

- Что же вы не говорите - это провокация! Меня похитили?! Ну же, кардинал Коперник... будьте хоть немного мужчиной. Хотя нет... после того, что я вижу на этих снимках, мне никак не удастся считать вас мужчиной. Нет... не удастся...

- Все было... они сами этого хотели. Сами понимаете? Я никого не принуждал! Они сами! Сами!

Ирлмайер смотрел на кардинала, как ученый смотрит в микроскоп на неизвестный штамм опасной болезни.

- Сами, Ваше преосвященство? Да неужели? Может быть, вам стоит объявить об этом с алтаря? Перед прихожанами, на субботней проповеди. Они сами этого хотели! Они сами этого хотели! Они сами этого хотели!!!

Боже...

- Какое вы имеете право!? Я никого никогда не насиловал! Какое вы имеете право лезть в мою жизнь?! Это Италия, а не Германия!

- Никакого, кардинал. Мы не имеем права лезть в вашу личную жизнь, и не собираемся этого делать. Ваша личная жизнь слишком липкая... и дурнопахнущая, чтобы лезть в нее. Но вы не ответили на мой вопрос, верно? Что положено по законам Ватикана за гомосексуальную педофилию? Если уж вы упомянули мою любимую Германию - скажу, что в Германии за это полагается смертная казнь через повешение.

Кардинал молчал

- Вы ведь учились в Санкт-Августине, верно? В высшей церковной школе. А потом и преподавали там какое-то время.

Кардинал замер, он не мог даже вздохнуть от ужаса. Именно в Санкт-Августине его совратил один из преподавателей, иезуит отец Йосиф Лойссер, гомосексуалист и педофил, который потом стал кардиналом Лойссером, лауреатом Нобелевской премии мира, известным своими гневными проповедями против диктатуры и гуманитарными миссиями на африканский континент для защиты прав угнетаемых чернокожих в Африке. С отцом Лойссером он сожительствовал все время, пока учился в Санкт-Августине, пока готовил там диссертацию. Именно там, в Санкт-Августине отец Коперник тоже стал гомосексуалистом и педофилом, и именно кардинал Лойссер помог ему получить крупный приход в Аграме и познакомил с нужными людьми в Ватикане.

- Его педерастейшеством мы еще займемся... - словно угадывая мысли, сказал начальник гестапо - что-то он зажился на этом свете. Кстати, как вы думаете, почему из всего курса он совратил именно вас?

Потому что я хорват - с ужасом понял кардинал Коперник. Если бы он осмелился совратить немецкого ребенка - гестапо повесило бы его. А может и нет. Но проверять это на себе - отец Лойссер не хотел...

- Но это и не так важно. Сейчас это уже не имеет никакого значения. Скажите, а вам - никогда не приходилось совращать детей в Германии?

Коперник с ужасом вспомнил того белокурого мальчика из немецкого хора - он тогда уже заканчивал диссертацию. Это был единственный раз, когда он не сдержался... следующий раз он осмелился уступить зову плоти уже в Хорватии, будучи примасом. Они знают! А ведь за это - его могут судить и повесить по германским законам!

- Что... вы хотите? Что вам от меня надо? Господи, что вам от меня надо!?

- Не упоминайте имени Господа нашего всуе - строго сказал доктор Ирлмайер - хоть я и атеист, но слышать имя Господа из ваших уст неприятно даже мне. Дайте ему платок!

Один из людей, которые стояли за его спиной, явно немцев - подал ему носовой платок, другую руку положил на плечо. Рука была тяжелой и горячей.

- Приведите себя в порядок. Бумагу и ручку!

Другой из его стражей - положил перед ним дешевую пластиковую ручку и стопку листов чистой писчей бумаги. Отважный и подготовленный человек мог убить этой ручкой в две секунды, неподготовленный, но отважный мог с помощью этой ручки покончить с собой. Вот только отважный, подготовленный - все это было не про кардинала Коперника, восходящую звезду ватиканской религиозной политики, председателя Папского совета права и мира******, а заодно - гомосексуалиста и педофила...

- Пишите! - Ирлмайер тяжело и требовательно смотрел на Коперника - берите бумагу, ручку и пишите...

Кардинал неловко наклонился к столу, взял бумагу

- Адресовать не надо. Итак, с самого верха, с красной строки. Готовы? Я, Франко Коперник, кардинал Римской Католической Церкви, находясь в здравом уме и твердой памяти... пишете? Пишите, пишите аккуратнее.

Ирлмайер присмотрелся.

- На латыни? Пусть будет так. Я знаю латынь, как и любой выпускник германского университета по факультету права. Пишите... в здравом уме и твердой памяти добровольно соглашаюсь сотрудничать... пишите аккуратнее. Сотрудничать с Главным управлением Имперской безопасности германского Рейха... это можете написать на любом языке... вот так. Для конспиративного общения выбираю себе псевдоним... придумайте сами.

- Псевдоним? - неуверенно спросил отец Коперник

- Да... как мы будем вас называть. Кличку. Одно слово... любое слово.

- Может... Граничар?

- Нет, нет, нет... - сказал германский контрразведчик - нет и еще раз нет. Так нельзя. Вы хорват, любой, кто увидит эту кличку, а потом посмотрит списки по куриям, сразу поймет, кто это. Нет, так нельзя.