У кольца нет конца

— Моя речка Незнайка, летом Непросыхайка, в зиму Незамерзайка. — И повернулся к своей собеседнице: — Всё-таки придётся мне обратно спуститься.

— Вы ж смену отработали, — сказала Анна Ивановна. — Что вы там, сокровища какие забыли?

— Вот именно, сокровища. Свёрточек небольшой, — ответил Никита Кузьмич. — А на обратном пути я прямо к вам в поднебесье — чай пить. Договорились?

И Никита Кузьмич вышел из подъезда.

Он шагал, наступая на лужи, и брызги летели во все стороны из-под его сапог. «Эх, обувка на мне рабочая, не гостевая», — с сожалением взглянул он на свои сапоги. И очень удивился. Потому что рядом с его сапогами торопливо шагали по лужам маленькие, тоже забрызганные грязью, калоши. Конечно, они шагали не сами по себе: в них были обуты ноги меньшого Никиты.

Никита Кузьмич остановился.

— Ты куда это отправился? — спросил он.

— Я с вами, — объяснил Никита.

— Куда со мной?

— В подземелье.

— Э, нет! — сказал Никита Кузьмич. — Туда детям не разрешается. Ещё в речку свалишься, кто тебя знает!

— Я знаю. Я не свалюсь! — ответил Никита. — Я вон на том экскаваторе ездил — напарником у машиниста — и то не свалился!

— Вон что… напарником? — Никите показалось, что Никита Кузьмич собирается улыбнуться, и он тоже начал улыбаться, но старший Никита спросил: — А мать нас с тобой не заругает?

— Не заругает! — воскликнул Никита. — Мамы дома нет, она дежурит в больнице, и Марины тоже нет. Они придут, и я как раз тоже приду!

И Никита поднял на Никиту Кузьмича свои круглые светлые глаза. Глаза как бы говорили, что он самый хороший, самый послушный мальчик, что ему необходимо показать речку Незнайку и что если он эту речку не увидит, то уж и неизвестно, как ему дальше на свете жить.

— Ну ладно, так и быть, пойдём, — согласился Никита Кузьмич. — Тут недалеко… — И они пошли к речке Незнайке.

Никита старался шагать с большим тёзкой в лад, однако ноги у младшего были короткие, шаги получались мелковатые. И взрослый Никита придерживал свой широкий шаг.

— Только гляди не заробей, — сказал он.

— Не, я храбрый! — уверил Никита. — Я даже один раз за нашего кота Василия мыша поймал!

— Как же ты его поймал? — удивился старший Никита.

— Очень просто. Василий спал себе и спал. А мышь ходил себе по полу…

— Не ходил, а ходила…

— Ну, всё равно, а мыша ходила…

— Да не мыша, а мышь, — опять поправил Никита старший.

— Я так сразу первый и сказал, что мышь ходил…

— Ах ты батюшки! — потерял терпение Никита Кузьмич. — Ну чем дело-то кончилось?

— Васька спал и спал, а я как прыгнул, как схватил его за хвост…

— Ваську?

— Да нет, мыша! И поймал!

— Ну, положим, это ты хвастаешь, — сказал старший Никита. — А хвастунов у нас не больно уважают.

Никита умолк. Он и правда прихвастнул сгоряча. Был такой случай в жизни: Васька спал, Никита сидел на табуретке, а глупый мышонок вылез из-под пола и стал разгуливать прямо рядом с Васькиным хвостом. И, если бы Никита прыгнул, он, возможно, и поймал бы мышонка. Но дело в том, что Никита не прыгнул. Наоборот, он даже подобрал повыше ноги. Конечно, это было год назад, Никита был гораздо моложе, но всё-таки лучше ему не хвастать таким подвигом.

— Пришли! — объявил Никита Кузьмич, и они остановились.

Не было никакой реки. У их ног лежала круглая чугунная крышка. Никита Кузьмич наклонился, крякнул, поднял крышку, и перед ними открылся чёрный глубокий колодец.

— Не заробеешь? — опять спросил старший.

— Нет, — ответил Никита и облизнул пересохшие от страха губы.

Никита Кузьмич шагнул в колодец и стал виден лишь по пояс.

— Давай-ка спускай ногу.

Он потянул Никиту к себе вниз и установил его ногу на железной перекладине невидимой лестницы:

— Стоишь?

— Стою.

Снизу тянуло холодом.

— Пока солнышко над головой, может, передумаешь?

— Нет!

Тут и правда из-за туч вылезло солнце и осветило всю площадь и ржавую чугунную крышку своим золотым светом. Сразу над асфальтом заструилось нежное, как дыхание, облачко пара, засияли стёкла в домах, и автомобили на повороте пустили быстрых зайчиков. Никите очень не захотелось прощаться с солнышком, но он лишь коротко вздохнул и стал спускаться.

— Молодец! — слышал он снизу голос Никиты Кузьмича. — Молодец, тёзка! — И Никита чувствовал, как сильная рука брала его ногу и помогала ей нащупывать следующую перекладину.

Так они спускались по крутой лестнице вниз, и становилось вокруг них всё холоднее, всё темнее, и Никита Кузьмич трижды спрашивал снизу: «Как дела?» — и трижды Никита отвечал: «Хорошо!» — хотя голосок у него стал теперь совсем тоненький и дрожал.

— Прыгай! — скомандовал наконец старший, и Никита зажмурился, отцепил руки и прыгнул вниз.

Здесь совсем не было страшно. Они оказались в круглом, как труба, туннеле. Светила неяркая электрическая лампа в проволочной сетке.

Два Никиты — старший и младший — стояли на мостике с железными перилами, а под мостиком, по дну туннеля, катила мутные воды река и крутились маленькие островки грязной пены.

— Вот она, моя Незнайка! — сказал Никита Кузьмич.

— А зачем она? — спросил Никита. — Всё равно её никто не видит.