У колыбели науки

Гомеомерии — весьма искусный и изощренный результат усилий отвлеченного мышления постигнуть «недрожащее сердце хорошо закругленной истины». Ход мысли философа, приведший его к гомеомериям, можно, очевидно, представить примерно следующим образом.

Как и большинство первых натурфилософов, Анаксагор видит мир текучим, диалектически изменчивым, все являющееся — преходящим. И вместе с тем воображение античного грека поражает удивительное постоянство в этой всеобщей и многообразной текучести, некий «разумный» порядок. Все вещи и процессы «смертны», как смертен человек. Но разве они исчезают бесследно? Нет, они лишь превращаются друг в друга. Анаксагор мог бы повторить вслед за своим сицилийским современником Эмпедоклом:

Но и другое тебе я поведаю: в мире сем тленном
Нет никакого рожденья, как нет и губительной смерти:
Есть лишь смешенье одно с размещеньем того, что смешалось,
Что и зовут неразумно рождением темные люди.
Глупые! Как близорука их мысль, коль они полагают,
Будто действительно раньше не бывшее может возникнуть,
Иль умереть и разрушиться может совсем то, что было.
Ибо из вовсе не бывшего сущее стать неспособно…[85]

Очевидно, это одна из первых довольно четких формулировок закона сохранения материи, который Лукреций Кар впоследствии выразил так: «Из ничего ничто не возникает по божественной воле».

Мысль о вечном круговороте веществ для Анаксагора, очевидно, представлялась совершенно естественной. Она и сама собой вытекает из практики повседневной жизни. Растения, которые умирают, превращаются в землю, земля вновь рождает растения. Хлеб и вода, которыми мы питаемся, также не исчезают бесследно, они переходят в наши мускулы, кости, волосы, жилы и т. п.

И здесь мысль философа делает интересный ход. Если наше тело воспроизводит себя благодаря пище, то, следовательно, в ней находится все то, что составляет многочисленные органы тела. Не так ли? Значит, хлеб и мышцы, сливки и кости, вино и кровь состоят из неких подобных элементов — гомеомерий.

Поистине гениальная интуиция! Гомеомерия, будучи миниатюрнейшей частицей сущего, представляет собой целый мир, целую безграничную вселенную. Как бы мала она ни была, она бесконечно делима, и она представляет собой «смесь» из еще меньших частиц, обладающих всеми возможными качествами.

Анаксагор выдвинул принцип «все во всем», который казался его современникам темным и даже мистичным. Однако мысль философа вполне логична. Какое бы вещество мы ни взяли, какую бы часть его ни исследовали, в ней содержится все бесконечное многообразие бесконечно малых элементов, именно поэтому гомеомерия может быть уподоблена целой вселенной. Анаксагор так и говорит:

— Каждая гомеомерия, подобно целому, заключает в себе все существующее. И сущее не просто бесконечно, но бесконечно бесконечно.

Анаксагор развивает и дополняет учение Анаксимандра о Беспредельном с неожиданной стороны. Гомеомерия у него не просто Апейрон, но Апейрон Апейрона. Беспредельное у него, как уже говорилось, обращено, впервые в философской мысли, не только в ширь материи, но и в ее глубь, или, как мы сейчас сказали бы, не только в макромир, но и в микромир.

И в малом ведь нет наименьшего, но всегда есть меньшее. Ибо бытие не может разрешиться в небытии. Но в отношении к большому всегда есть большее. И оно равно малому по количеству. Сама же по себе вещь и велика и мала.

Сейчас, переводя смысл этих положений на язык современной атомной физики, мы бы сказали, что каждая бесконечно большая вещь подобна любой бесконечно малой вещи, ибо состоит из тех же протонов, мезонов, нуклонов и т. д., имеющих столь же бесконечную, неисчерпаемую природу.

Когда Анаксагор говорит: «Золотом кажется то, в чем много золотого, хотя в нем есть все», то с современной точки зрения понять его не представляет труда. Действительно, атом золота, как и любой другой атом, содержит все бесконечное богатство элементарных частиц.

Но что же все-таки делает золото золотом, а не чем-либо другим? В сохранившихся фрагментах Анаксагора на этот вопрос, к сожалению, не найти определенного ответа. Быть может, в золоте просто присутствует больше частиц с теми качествами, которые определяют его свойства? Но ведь все гомеомерий подобны друг другу. Сама логика рассуждений Анаксагора толкает к более глубокому выводу: «Если все элементы заключаются во всяком элементе, то, очевидно, нет никакого другого принципа для различения элементов, как только структура или тип упорядочения той бесконечности элементов, которая заключена в каждом элементе»[86].