У королев не бывает ног

Нижняя губа императора затряслась, лицо заблестело, покрывшись потом, ореол власти, озарявший его, померк, теперь перед Куканями был обыкновенный, тучный, пришедший в отчаяние, ничего не понимающий человек.

— Но это невыносимо, совершенно невыносимо! — простонал он. — Для меня на самом деле невыносима мысль, что где-то рядом спрятан Философский камень, а мы не в состоянии его получить! Где ваш Камень? Где? Ответ на этот вопрос скрыт в твоей голове, Кукань, в твоем мозгу, и я мог бы заглянуть туда, раскрыть череп, раздробить, разорвать на волоконца, растворить в кислоте…

Пан Янек усмехнулся.

— В старинной легенде о святом Игнации рассказывается, что когда тиран подверг святого пыткам, дабы он отрекся от своей веры, тот не издал ни стона, а лишь неустанно повторял имя Христово. Тиран спросил, отчего он так ведет себя, и на это Игнаций ответил, что имя это записано у него в сердце. Тогда тиран повелел вырвать сердце из тела старца, разрезать пополам, и — оказалось, что имя Христово было и впрямь записано там золотыми буквами. Но это — простодушная народная легенда, Ваше Величество. В моем мозгу ничего не записано. Даже если вы повелите раскроить мне череп — вы там ничего не прочтете.

— Расскажите нам обо всем сами, по доброй воле, — сказал император и умоляюще сложил руки. — Мы просим вас об этом. Вы понимаете, что значит, когда властитель величайшей в мире империи кого-либо о чем-то просит? Пожалуйста, расскажите нам.

Пан Янек покачал головой.

— Тогда, — сказал император, — мы вынуждены прибегнуть к средству, которое, как мы сказали, противно нам.

Пан Янек кивнул.

— Я предполагал подобный исход и готов стерпеть любую муку. Ах, исполнилось двадцать лет с тех пор, когда Ваше Величество впервые пригрозило мне муками и смертью на костре. Признаюсь, тогда я этого трепетал. А теперь — нисколько.

— Да, мы слышали, что нет страданий, которые вы не приняли бы со смирением и без стона, — произнес император. — Вы так сказали, и мы вам верим. Но боюсь, вы окажетесь менее способными перенести любые муки — без жалоб и со смирением, если я для начала повелю раскаленным железом рвать ребра не только вам, но и вашему сыну.

— Даже тогда я не выдам моего Камня, — промолвил пан Янек.

— Что вы говорите, папенька! — в ужасе воскликнул Петр.

«Они оба безумцы», подумалось ему. Ноги у него ослабели, к горлу подступила тошнота. Ненависть к отцу и его бессмысленному упорству внезапно овладела юношей, он словно хлебнул щелоку, ему почудился вдруг удушливый чад отцовской мастерской, но потом он представил, что так пахнет его собственное тело, разрываемое калеными щипцами. «Вот и у меня помутился разум, — мелькнуло в его мозгу. — И я начинаю сходить с ума».

— Не важно. Если вы перенесете истязания первой степени, то неизбежно уступите нам после мук степени следующей, когда теми же клещами мы повелим терзать вам нечто более чувствительное, чем ребра.

— Не уступлю, — сказал пан Янек.

— Тогда нам ничего не остается, как убедиться в этом, — сказал император.

— Моему сыну ничего не известно о Философском камне, а я уже больше не раскрою рта, — сказал пан Янек и, схвативши большой циркуль, вонзил его острие себе в грудь.

— Стража! — вскричал император и вскочил, но не успел сделать и шагу, как пан Янек налег на доску стола и пронзил себе сердце как раз в тот момент, когда в дверях показался начальник стражи.

— Лекаря! — вскричал император. — Скорее лекаря! Он не смеет умереть!

Он бросился к пану Янеку, который повалился на пол, в предсмертной судороге обеими руками совлекая за собой ворох книг и пергаментных свитков.

Когда император поднялся, держа в руках окровавленный циркуль, выдернутый из раны, лицо его было бледно, как у полунощного призрака, а очи — безумны.

— Это ты убил его, — сказал он, уколов острием Петра, отчего на камзоле осталось маленькое пятнышко крови. — Ты моложе и проворнее нас, ты еще мог бы подскочить и помешать этому, но ты так не поступил, поскольку ты желал его смерти. Но не помышляй, проклятый, что тем самым будто бы что-то изменилось в твою пользу. Теперь ступай, опустись на колени, сложи руки и проси небеса, чтоб нам удалось найти его Камень, который мы станем искать в вашем доме так, как еще никто ничего не искал, слезно моли небеса и помогай нам в наших поисках хотя бы молитвою, потому что, если бы случилось так, что мы не найдем Философского камня, на тебя падет вся тяжесть нашего разочарования и гнева и тебе придется столь худо, что этот покойник в своей могиле содрогнется от ужаса над тем, что мы содеем с тобою.

Кивнув стражникам, чтобы Петра увели, император, стеная и воя, набросился с кулаками на мертвого пана Янека.