У края темных вод

Наконец попался вроде бы годный — крепкий и тяжелый, но посильный одному человеку, если тот всерьез возьмется за дело. Мы с Джинкс оттащили его к лодке, подменяя в пути друг друга, а когда добрались, я первая забралась в лодку и стукнула как следует по замку. От удара лодка подо мной заходила ходуном, а на замке только царапина появилась.

— Дай сюда чертов камень! — потребовала Джинкс.

Она забралась в лодку, а я вылезла, уступая ей место. Она схватила камень, занесла его высоко над головой и, скривившись, со всей мочи обрушила на замок. Замок послушно раскрылся, отвалив дужку.

— А теперь пошли за Терри, — скомандовала она.

Мы оставили раскрытый замок в цепи, чтобы он кое-как удерживал лодку, вынули весла и сложили их на берегу и пошли туда, где оставили Терри. Он лежал на спине, больная рука сверху на груди. Она уже снова надулась, красные полосы шли от кисти вверх, к локтю. Я знала, что это: началось заражение крови.

Я взяла Терри за ноги, мама и Джинкс подхватили его под мышки. С большим трудом мы протащили его через росчисть, а потом через лес, всего лишь пару раз стукнув головой о дерево, пока спускались к лодке. Мы уложили Терри на дно, освободили цепь, влезли в лодку и оттолкнулись от берега.

Облегчение я почувствовала только тогда, когда мы вышли на самую середину реки и течение подхватило нас. Джинкс гребла, сидя на корме, мама так тесно прижалась к ней, что они словно слились в одно. Я осталась на носу и в какой-то момент заметила, что чересчур сильно бью веслом по воде: меня одолевали мысли о только что сделанном открытии, я гневалась и печалилась и не знала толком, что думать. Я понимала, что ковыряться в этом не следует, не время, хотя эта мысль и доводила меня до исступления. Я бы хотела с кем-нибудь разделить этот груз, да не знала как. И потом, сколь бы уверена я ни была в своей догадке, это была всего лишь догадка, не более того.

В тот момент куда важнее была другая проблема — Скунс. О нем я и стала думать и сразу успокоилась. Я пришла к выводу, что он и в самом деле играет с нами, потому что уже не раз, пока мы были на суше, у меня вдруг вставали дыбом волосы на затылке, но когда я оборачивалась, то никого не видела. Спутникам я об этом не говорила, потому что опять-таки не знала, права ли я или это всего лишь воображение разыгралось.

Весь расчет строился на том, чтобы оставаться на стремнине, пока не доберемся до Глейдуотера — при условии, что мы сообразим, когда попадем в Глейдуотер, — и тогда у нас, быть может, будет шанс уцелеть. Вот только я уже изрядно проголодалась и брюхо урчало, как сердитый пес. И когда мы завидели с реки расчищенный участок берега, а чуть подальше и дом, и кур во дворе, я уже не могла терпеть. Эти чертовы цыплята! При виде них я принялась облизываться, словно женщина-оборотень.

Я глянула на Джинкс — та промолчала, но поняла, о чем я думаю, и просто кивнула мне головой. Я направила лодку к берегу, и Джинкс гребла мне в такт. Втроем, с маминой помощью, мы наполовину втащили лодку на сушу, и тогда я предложила:

— Мы с Джинкс пойдем и попробуем добыть еды, а ты, мама, оставайся с Терри. Если что-то пойдет не так, если поднимется шум, если тебе пусть даже покажется, будто ты заметила Скунса, или если нас слишком долго не будет, сталкивай лодку в воду и плыви так, словно пересекаешь Иордан и спешишь попасть в Землю обетованную.

— Будьте осторожнее, — напутствовала нас мама, и мы с Джинкс двинулись к дому.

Дом стоял на возвышении, и трава во дворе разрослась густо и зелено — не потому, что за ней ухаживали, а просто сама по себе. Из-под ног у нас выпорхнули куропатки, а кур мы так и не увидали. Обе мы с Джинкс удивились, заметив здоровенных речных птиц, которые искали тут червяков. Они торопливо взмыли в воздух, когда мы подошли ближе. В стороне виднелись развалившийся хлев, колодец, деревянный сруб которого совсем обрушился, и отхожее место с недостающими досками в стенах.

Мы все это заприметили, пока шли к дому, и решили, что лучшим выходом будет говорить все прямо, положиться на доброту обитателей здешних мест и попросить у них еды. Я так проголодалась, что ела бы из горсти сырые бобы.

Джинкс рассудила, что ей лучше держаться позади и предоставить мне вести разговор, ведь тут вполне могли оказаться белые люди. Если в доме живут цветные, тогда она выступит вперед и сама поговорит с ними. Но всегда лучше исходить из того, что тебе могут встретиться белые — они порой здорово злятся, когда к ним обращается черный.