У края темных вод

Мы сдвинули одеяла и заглянули в спальню Мэй Линн. На полу лежал замусоленный перьевой матрасик. Две плоские подушки в головах, на одной — наволочка, опять-таки из того же материала, что занавеска и платье, другая подушка вовсе без наволочки. К стене прислонился гардероб с потрескавшимся зеркалом. Прежде этот шкаф принадлежал матери Мэй Линн, и кроме него во всем доме настоящей мебели не было.

На гардеробе высилась целая кипа журналов про кино. Возле гардероба стоял стул, а другой — в изножье. Сколько раз, бывало, Мэй Линн садилась на один стул, я — на другой, и она показывала мне эти журналы, фотографии людей в них. Они все были словно из сна или мечты, словно ангелы, спустившиеся с небес. Не похожи ни на кого из моих знакомых, кроме самой Мэй Линн, а на нее похожи, пусть даже у нее нормальной одежки не было.

Джинкс потрогала журналы, приподняла обеими руками стопку и сказала:

— Тяжеленные какие — если все вместе в лодку свалить, глядишь, потонет.

— Она их все время читала, — кивнул Терри.

— Я думала, в один прекрасный день она сбежит отсюда и станет кинозвездой, — вздохнула я. — Уж если кто мог стать кинозвездой, так это она.

Терри присел на стул в ногах кровати, подтянул к себе подушку.

— Пахнет ею, — пробормотал он. — Той отдушкой из аптеки, что она покупала. — Он оставил в покое подушку, оглядел нас и добавил: — Знаете что: надо, чтобы Мэй Линн попала в Голливуд.

— Она померла, ты не забыл? — усмехнулась Джинкс, присаживаясь на матрас.

— Она и мертвая может поехать, — настаивал Терри, усаживаясь поудобнее и скрестив ноги. — Она только этого в жизни и хотела, а теперь ее зарыли в какую-то яму, точно сдохшего пса. Не так все должно было выйти с ней.

— Ага, а когда я тужусь в отхожем месте, из меня должны выпархивать бабочки, — съязвила Джинкс. — Только и у меня все выходит дерьмом.

— Мы могли бы отвезти ее в Голливуд, — продолжал Терри.

— Что ты сказал? — Я не верила своим ушам.

— Мы можем отвезти ее.

— То есть — выкопать и отвезти? — уточнила Джинкс.

— Ясное дело, — отвечал Терри. — Сама она не вылезет из-под земли.

— Тут ты прав, — сказала я.

— Я не просто так болтаю, — сказал Терри.

Мы с Джинкс переглянулись.

— Значит, — заговорила Джинкс, — мы ее выкопаем и потащим ее в гробу на закорках всю дорогу до Голливуда, а когда доберемся туда, разыщем людей, которые делают кино, и скажем им: вот, мол, новая кинозвезда, покойница, которая выглядит совсем не такой красоткой, какой Мэй Линн была при жизни, и которая воняет так, что от ее вони птица может брякнуться с дерева и убиться об землю?

— Нет, конечно, — сказал Терри. — Я лишь пытаюсь напомнить вам очевидный факт: не так уж много у нас друзей, чтобы если кто умер, так сразу его и забыть. Мы могли бы откопать ее и устроить ей погребение, как античным героям. Помните, как в Греции? Мы бы разожгли погребальный костер, а потом собрали бы пепел и пепел-то отправили бы в Голливуд.

— Какая она гречанка? — удивилась Джинкс.

— Но она была похожа на античную богиню, разве нет? — настаивал Терри.

— Богиня, ага! Девка с болот — очень красивая, что верно, то верно, а только утопили ее, привязав ей швейную машинку к ногам, — вступила я в разговор. — Ты рехнулся, Терри! Выкопать ее, сжечь, отвезти пепел в Голливуд! Рехнулся, право!

— Таков основополагающий принцип жизни, — заявил Терри.

— Каков — таков? — поинтересовалась Джинкс.

— Ты права, для нее это ничего не изменит, — сказал Терри. — Умершим уже все равно, и ничего хорошего нет в том, чтоб быть мертвым. Это я понимаю. У меня был пес, он умер, и я молился Богу, чтобы он вернул его к жизни, но пес все никак не возвращался. Наконец я уговорил себя, что Бог оживил моего пса, но тот не сумел выбраться из могилы. Я пошел и выкопал его — только он все равно был мертвый, да и выглядел уже не очень.

— Спросил бы меня, я бы тебе заранее сказала, — фыркнула Джинкс.

— Ведь торчать тут всю жизнь никому из нас неохота, — добавил Терри.

— Тут ты прав, — согласилась Джинкс. — Подтирать зады белой малышне, стирать, готовить для лесорубов — и так до конца жизни? Если меня это ждет, лучше уж кончить, как миссис Бакстер: рубашку на голову и нырнуть в реку.

— Не смей так говорить! — возмутилась я.

— Уже сказала.

— Больше так не говори.

— Ничего хорошего нас тут не ждет, — развивал свою мысль Терри. — Тут не вырастешь, не станешь тем, кем мог бы стать. Тут все неправильно. Пока мы тут, на нас словно груз какой-то давит, гнет к земле. Лично я за то, чтобы отвезти прах Мэй Линн в Голливуд и рассыпать его там, чтобы она отныне и впредь была частью Голливуда. Она всегда любила приключения, и я уверен, проживи она еще несколько месяцев, она бы сама сбежала отсюда.

— Что ж задержалась-то? — проворчала Джинкс.

— Она свой шанс упустила, но мы-то можем уехать, — настаивал Терри. — Надо ухватиться за этот шанс, вот и все. Вместе мы справимся, поможем друг другу в достижении этой цели.

— Ты бы лучше поел и выспался, — вздохнула я, присмотревшись к Терри.

Он упрямо покачал головой: