У края темных вод

— Я даже не знаю, что у меня в мешке — деньги или Мэй Линн.

— Деньги, — ответила я. — Мэй Линн у меня, сухенькая, в полном порядке.

— Надо бы посмотреть, как там деньги, — сказал Терри.

— Я больше беспокоюсь за маму и Джинкс, — пробормотала я, но тем не менее принялась развязывать узел на его мешке. Мы вместе достали банку, открыли ее, заглянули вовнутрь — и эта стеклянная банка была цела, и деньги целы и невредимы. Все остальное погубила вода. Я попробовала включить фонарик, но и ему пришел конец. Терри снова прислонился к дереву, передыхая, а я тем временем достала из обоих мешков банки — больше ничего брать с собой не имело смысла.

Как раз в этот момент до нас донесся крик Джинкс, и сердца наши сделались легкими и воспарили, словно перышки: Джинкс и мама, промокшие насквозь так, что вода с них лила ручьем, шли по берегу прямо к нам. Мы бросились им навстречу, обняли все по очереди друг друга, нашли местечко повыше, на пригреве, и сели там, ничего не делая, ни к чему не способные, предоставив солнышку обсушить нас.

Я рассказала всем, какая участь постигла преподобного, и мама расплакалась. Я обняла ее и крепко держала, пока она не затихла, и тогда мы все улеглись на землю, под горячими солнечными лучами, и заснули. Силы у нас кончились.

2

Проснулась я с наступлением темноты — с самым началом темноты, когда еще было неплохо видно. Терри и Джинкс все еще спали, а мама стояла на берегу реки, почему-то на четвереньках, глядя, как мне показалось, на воду. Я подошла к ней и села рядом.

— Я ходила посмотреть на Джека. — сказала она. — Этот сук его крепко держит, вода не смыла. Я видела с берега. Я хотела подплыть и освободить его, но не решилась. Плаваю я плохо, и я так устала. Мы с Джинкс только чудом и спаслись. Мы держались за обломок плота, его ударило о берег, и он зацепился за торчащие корни, а мы смогли вылезти на сушу. Нам повезло, а Джек, проповедник Слова, муж избранный, погиб. Как же так? Не понимаю.

— Не думаю, чтобы тут было объяснение, — вздохнула я.

— Что же нам делать дальше, Сью Эллен?

Вдруг я превратилась в старшую, мама — в ребенка.

— Пока я еще не решила, — сказала я.

— Мне снова приснилась та черная лошадь и белая тоже, но у белого коня уже не просто выросли крылья — он летел, высоко и быстро уносился от меня. Я бежала, подпрыгивала, как ребенок, пыталась схватить его за ноги или уцепиться за хвост. Я все бежала и подпрыгивала, хотя белый жеребец был уже далеко. А тот черный нагонял меня, и тогда я оставила белого и бросилась бежать, спасаясь от преследователя, но черный конь был все ближе и ближе, а я не могла бежать быстрее. Он уже налетел на меня… и тут я проснулась.

— Это был сон, мама. Никакие кони за тобой не гонятся. С чего бы вдруг за тобой гналась лошадь?

Она покачала головой:

— Может быть, это знамение. Предостережение. Это что-то значит, я чувствую.

— Только и значит, что ты устала и тебе надо отдохнуть. Больше ничего не значит твое знамение.

Мы вернулись к Терри и Джинкс и застали Джинкс на коленях возле Терри.

— Скверно он выглядит, — сказала она.

Да уж. При свете звезд и то было видно, как распухла его рука — втрое против прежнего.

— Надо нам идти искать помощь, — решила я.

— Нас самих разыскивают, — напомнила Джинкс.

— Кто? Дон и Клитус? — усмехнулась я. — Они никому не скажут про деньги. Они сами преступники, похуже нас.

— А Скунс? — напомнила Джинкс. — Почем знать, может быть, он высмотрел нас, пока мы спали, просто пока не стал трогать. Говорят, он так часто делает: выжидает, пока ему заблагорассудится напасть. Играет, как кошка с мышкой.

— Будем надеяться, это всего лишь выдумки, — сказала я.

— Совьем себе гнездо из надежд, и в нем нас прикончат, — съязвила Джинкс.

Тут я спохватилась:

— Слушай, у нас есть и другая незадача.

— Какая? — поинтересовалась мама.

— Джин и констебль Сай, — пояснила я. — Кого видели в том доме последними? Нас. Нас, скорее всего, и обвинят в убийстве.

— Об этом я не подумала, — призналась Джинкс. — Выходит, нас все-таки разыскивают, и на этот раз копы постараются нас схватить. — Она призадумалась и добавила: — Вообще-то Джина прихлопнул преподобный Джой, врезал ему доской от души. Раз он мертв, так и второе убийство можно свалить на него.

— Так неправильно, — возразила мама.

— Неправильно, — согласилась Джинкс, — но это выручит нас.

— Нет, — сказала я. — Мы не можем с ним так обойтись. Он пытался помочь нам.

— Знаю, — осевшим голосом вымолвила Джинкс. — Должна была я попытаться. Но вы правы — так не годится. Ладно, идите попытайте удачу. Или лучше пойдем все вместе? Даже если мы угодим в тюрьму — все лучше, чем попасть в лапы Скунсу.

— Не уверена, что Терри сможет идти, — сказала мама. — А как быть с преподобным?

— Он-то уж точняк никуда не пойдет, — сказала Джинкс.

— Я не об этом, — сказала мама.

— Если мы и сдернем его с той деревяшки, похоронить как следует все равно не сумеем, — сказала я. — Не знаю, что мы можем сделать для него.

— Нельзя же оставить его так висеть, — настаивала мама.

— Не о том хлопочете, — сказала Джинкс.

Я глянула на Терри и признала, что она права: