У крайней линии

– Они с тех пор, по-моему, курить бросили! – добавил худенький солдат в очках – по всему, из последнего, осеннего прошлого года, призыва.

И Генцель устроил допрос с пристрастием всем до единого солдатам из двух отделений, в которых служили все два года интересующие его солдаты. И узнал следующее.

Утром на вопрос, где самогон, «самовольщики» ответили, что самогона нет. И это было странно.

Вообще они вели себя весь день странно. «В чем странности-то?» – спросил Генцель. «Как-то непривычно, скованно, что ли»… – ответил солдат.

В итоге Иван Иванович уяснил следующее – попытавшись сходить в станицу за самогоном, Ивкин, Митюков, Нестеренко, Пырник, Уфимцев и Цыганков, по всей видимости, дошли до леса, но то ли что-то там увидели, то ли что-то с ними в лесу произошло, но они спешно вернулись назад и легли спать. Наутро они были «какие-то странные», все разом бросили курить, «Да не бросили! Просто перестали курить – и все!», сказал один из солдат. А потом к вечеру они были, как всегда, наглые и злые – приставали вместе с остальными стариками к «молодежи», ходили по расположению части расхлюстанные, с ремнями, висевшими на пузе…

Это говорили ему все. И Генцель подумал было, что зашел в тупик, но тут к нему подошел солдат из радиоотделения.

– Вы странности в поведении дембелей из третьего взвода выспрашиваете? – сказал ему ефрейтор с белесыми короткостриженными волосами. Невысокий, он тем не менее отличался основательностью и серьезностью – это выражалось в особенности речи. – Пойдемте со мной, я вам кое-что покажу!

Идти пришлось до края «зеленки». Здесь ефрейтор Мурад Багаев (не стоит удивляться, что лезгин Багаев имел русые волосы – среди лезгин встречаются и блондины, и даже огненно-рыжие) подвел Ивана Ивановича к краю ямы и показал вниз.

Внизу Генцель увидел присыпанные землей какие-то металлические обломки, радиоплаты, россыпи радиодеталей, разбитые мониторы компьютеров и многое другое, что узнать можно было с трудом.

– До нас здесь стоял технический батальон, – пояснил Багаев. – Они, когда снимались с места, все лишнее бросили в яму и землей присыпали. Я случайно место это нашел, и потом несколько раз нужные мне детали выкапывал – нашу аппаратуру ремонтировать. Вот ко мне и подошли эти пропавшие дембеля (лишь командиры батальона знали о бойне у колодца – рядовой состав о гибели солдат пока решили в известность не ставить, так что слухи среди солдат гуляли разные. В том числе – и о пропаже отделения у колодца).

– И что? – спросил Генцель, сосредоточенно приглядываясь ко дну ямы. Его внимание привлек уголок алюминиевого листа, выглядывающий из-под земли. – Это что там – алюминий?

– Вот-вот, и эти ребята выкапывали здесь алюминиевые листы. Потом какие-то детали все искали – всю яму перекопали!

– И что дальше было? – жадно выспрашивал Генцель. – Зачем им алюминий?

Багаев лишь пожал плечами.

– Не знаю. Склепали они из листов зачем-то шесть труб, таких, нешироких, длиной по метру каждая. Чего-то к ним припаивали, я тоже спросил: «Чего делаете?» Они засмеялись – «Миноискатели новой конструкции!» Ну, я не минер – я радист по специальности, так что не знаю – может, и миноискатели… Они, когда на разминирование поехали, все эти трубы аккуратно в брезент и мешковину завернули и с собой забрали – на грузовик погрузили!

Больше, скольких Генцель военнослужащих не опрашивал, он ничего интересного не узнал. Съездивший по его просьбе в станицу, куда направлялись за самогоном погибшие у колодца саперы, офицер вернулся ни с чем – вот уже месяц ни один из солдат в станице ни днем, ни ночью не появлялся.

Понятно, что причин врать и покрывать самовольщиков-солдат у станичников не было.

И тогда Генцель решился на отчаянный шаг. Он узнал, где невдалеке от саперов дислоцируется радиолокацонная воинская часть и направился туда. Его визит был узаконен звонком генерала Терюхина командиру части, который спешно собрал весь офицерский состав.

– Товарищи офицеры! Мы проводим важнейшее расследование, и мне нужна ваша помощь! Меня интересует ночь с 21-го на 22-е апреля. Точнее – период времени с 02 часов (в это время, по утверждению дневального, шестерка дембелей вышла из палатки и направилась по ночной дороге к лесу) до 3—30-ти (время возвращения саперов назад, в свою палатку, Генцель на всякий случай увеличил на полчаса). Пожалуйста, все, кто возглавлял контроль воздушного и космического пространства, дежурил в ту ночь на радарах и других локационных устройствах – не было ли чего-то необычного в небе над лесом у станицы Приреченской? Любые аномалии, возмущения радиополя, помехи – меня интересует все!

Майор Поперечный совершенно верно сумел разглядеть в стареньком нескладном на вид капитане Генцеля задатки опытного розыскника.