У кромки воды

Его глаза засекли дверной проем позади бара.

– Хэнк, бога ради. Просто оставь его в покое.

Глава 7

– Господи, Мэдди, что ты сунула в чемодан? Я говорил, чтобы ты чулки брала, а не золотые слитки, – сказал Хэнк, волоча за собой один из моих чемоданов, так что он бился о каждую ступеньку.

– Только самое необходимое, – ответила я.

Я стояла на вершине лестницы, держа лампу, пока Хэнк и Эллис заносили багаж. Я замерзла, меня тошнило, и лампа из-за этого раскачивалась. Я боялась, что споткнусь и подожгу ковер.

– А еще, судя по всему, якоря и наковальни, – заметил Хэнк, тяжело ставя чемодан и вытирая руки.

Его нагнал Эллис с двумя шляпными картонками.

– Это все, – сказала он.

– Вообще-то нет, – отозвался Хэнк. – Это все еще надо растащить по комнатам. Я не понимаю, почему Мэдди не дает мне поднять Пола Баньяна.

– Она не любит причинять неудобства персоналу, – сказал Эллис.

– Да почему нет-то? – спросил Хэнк, глядя на меня с удивлением. – Разве персонал не для этого?

– Ну, я бы сказал, что да, – ответил Эллис.

– Еще не поздно его позвать, знаешь ли, – добавил Хэнк.

– Поздно, – сурово прервала я. – Он сказал, что мы можем занять любые комнаты со второй по шестую, так что давайте просто это сделаем и ляжем?

– Хорошо, радость моя, – сказал Хэнк, посмотрев на ряд дверей. – Я просто заметил, что все пошло бы быстрее, если бы нам помогли. Не заводись.

Я, пошатываясь, двинулась к столу в холле, чтобы оставить там лампу. Голова у меня кружилась так же, как в тот миг, когда я сошла с корабля. Не знай я, что этого не может быть, я бы поклялась, что само здание ходит ходуном.

– А почему ты думаешь, что первый номер не входит в предложение? – спросил Хэнк.

Я обернулась и увидела, что он дергает запертую дверь.

– Хэнк, прекрати! Бога ради. Там, наверное, кто-нибудь спит, в твоем распоряжении любая другая комната.

Он продолжал крутить дверную ручку.

– Но что, если я хочу именно этот номер? Что, если он – единственный с приличной ванной…

Дверь распахнулась внутрь, вырвав ручку из ладони Хэнка. Он сделал широкий шаг назад, поскольку в коридор вылетела яркая молодая женщина с рыжими волосами – и при кочерге.

– Какого черта вам надо? – выкрикнула она с сильным акцентом.

Из ее волос торчали лоскутки ткани, одета она была в плотную белую ночную рубашку. Она встала перед Хэнком, сжимая кочергу обеими руками.

– Генри Уинстон Бойд, – невозмутимо ответил Хэнк и протянул руку: – Четвертый. А вы?

Она повернулась и закричала в сторону холла:

– Энгус! Энгус!

Хэнк сделал еще шаг назад, подняв руки в знак капитуляции.

– Постойте. Мы такие же постояльцы. Мы только что приехали. Видите?

Он указал на наш багаж, разбросанный по коридору.

Она рассмотрела его, взглянула на Эллиса и меня и наконец вернулась к Хэнку. Шагнула вплотную к нему, размахивая кочергой у него перед носом.

– Я тут не постоялец, – сказала она, обвинительно прищурившись. – Я Мэг, и я не дежурю до завтрашнего вечера. Так что я ничего до тех пор делать не стану – это всех вас касается.

С этими словами она вернулась в свою комнату и захлопнула дверь.

Секунду помолчав, Хэнк заметил:

– По-моему, я ей понравился.

– Просто выбери комнату, – сказал Эллис.

– Нет, серьезно. По-моему, понравился.

Комнаты были тесные и унылые: в каждой стоял комод, над ним висело зеркало, имелась узкая кровать с двумя прикроватными тумбами, а кроме того – пятачок, где можно было посидеть в продавленном кресле перед камином, и одно затемненное окно. Выцветшие викторианские обои, вытертые коврики.

Хэнк выбрал второй номер, а Эллис и я заняли соответственно пятый и шестой. Пусть Хэнк и не объяснил, почему он выбрал именно эту комнату, понять было несложно.

Несмотря на все, что нам только что пришлось вынести, он замышлял романтическое завоевание. Я уже и так сердилась из-за Вайолет и была уверена, что Хэнк так и не сказал ей, что мы уезжаем, но в тот миг была близка к бешенству. Потом мне пришло в голову, что Хэнк, возможно, не думал, что развлечение с Мэг сойдет за неверность. Может быть, он просто чувствовал себя в праве, думал, что у него droit du seigneur насчет служанок.

Насчет Хэнка ходили разные слухи, в том числе про беременную кухонную прислугу, которую его мать пыталась безуспешно обвинить в краже и которая потом вскоре исчезла, надо полагать, с крупной суммой денег. Кульминацией истории всегда было то, как мать Хэнка сложила все серебряные приборы из георгианского набора в комнате девушки, а потом вызвала полицию. Подлинная причина произошедшего была тщательно затерта, о ней не говорили, ограничиваясь туманным объяснением «мальчики есть мальчики». В этом рассказе служанка всегда казалась мне ненастоящей, как и ребенок. Теперь я гадала, задумывался ли об этом когда-нибудь сам Хэнк.

– Я ложусь, – сказала я, оставив мужчин разбираться с багажом.

Моя комната была самой дальней слева. Я зажгла свечу на комоде и упала на кровать, прямо в башмаках, как была, дожидаясь, пока принесут мои вещи.

– Та дверь в конце коридора, про которую мы думали, что там чулан, – сказал Хэнк, втаскивая сундук. – Это ванная. Слава богу.