У любви легкая поступь

— Приезжайте и вы, — обратился к ним Вилли.

Мужчина покачал головой и от неловкости зашаркал ботинками.

— Нет, наверное, сейчас нам это не нужно, — промямлил он. — Наш парень почти выздоровел. Доктор наложил ему гипс на лодыжку, и теперь она как новенькая.

Марти видела, что Кларк, пытаясь сдержаться, закусил губу. Вилли тоже выглядел возмущенным.

— Во время службы мы часто благодарим Господа, — наконец произнес Кларк. — Наверняка вы хотите вознести Ему хвалу за то, что Он спас вашего ребенка. Мы будем рады, если вы присоединитесь к нам.

Мужчина задумчиво кивнул.

Мисси подала кофе и пирог. Вскоре гости засобирались в дорогу. Стоя у двери, миссис Крофт шепнула хозяевам, что считает дни, оставшиеся до воскресенья.

* * *

Чета де ла Роз по-прежнему часто наведывалась к своим друзьям. Хуану приходилось то и дело ездить в город, чтобы подготовиться к открытию медицинского кабинета. У него уже был шкаф с необходимыми лекарствами и оборудованием. Горожане упрашивали его занять здание, которое они готовы были ему предоставить, но он хотел работать на ранчо. Правда, Хуан согласился два дня в неделю проводить в городе. Но вообще он намеревался принимать пациентов у себя в усадьбе. Правое крыло дома приспособили под врачебный кабинет и смотровую комнату. Конечно, доктор беспокоился из-за того, что у него нет такого оборудования, как в клиниках, но он утешал себя тем, что тяжело больных всегда можно отправить в другой город поездом или почтовым дилижансом.

В один из вечеров, когда соседи дружески беседовали, Кларк заметил, что обычно жизнерадостный Хуан замкнулся в себе. Мария изо всех сил пыталась поддерживать беседу, но было ясно: ее мужа что-то беспокоит. Дэвисы и супруги Ла Хэй расспрашивали доктора о медицинском кабинете, о соседях, ранчо, детях, но он по-прежнему был немногословен. Все встревожились.

— Скажи-ка, док, — внезапно обратился к Хуану Кларк, — не могли бы мы переговорить с тобой с глазу на глаз? У меня к тебе разговор.

Хуан предложил ему руку, и Кларк неуклюже запрыгал на одной ноге.

У себя в спальне он сел на кровать, пытаясь отдышаться. Ему нужны костыли. Наверное, стоит этим заняться. Прыгать на одной ноге слишком утомительно. Так он скоро совсем обессилит.

— Вас что-то беспокоит? — участливо спросил Хуан.

— Да, — просто ответил Кларк. — Думаю, да.

Хуан машинально потянулся к культе и стал отворачивать заколотую булавкой штанину.

— Нет, дело не в этом, док, — остановил его Кларк.

На лице Хуана выразилось удивление.

— У вас что-то еще болит?

— Похоже на то.

— Где именно?

— Сказать по правде, я сам не знаю. Как раз хотел у тебя спросить.

Хуан нахмурился.

— Понимаешь, — произнес Кларк, пронзительно глядя на него, — мне кажется, что-то болит у моего врача, а он никак не может собраться с духом и сказать об этом прямо.

Хуан вздрогнул. Он поднялся с колен, подошел к окну и выглянул на улицу — казалось, доктор вознамерился любоваться звездным небом.

— Это так заметно?

— Да.

— Сожалею. Мне не хотелось выказывать свои чувства, расстраивать дорогих мне людей.

— Но что тебя гложет? — спросил Кларк. — Может, я помогу?

Хуан помолчал, а потом, тяжело вздохнув, обернулся и посмотрел на Кларка. Взгляд доктора был печален.

— Думаю, вы знаете мою историю. По крайней мере, ее часть. Я стал врачом вопреки воле отца. А еще… я виновен в смерти брата.

Кларк жестом остановил его.

— Нет. Этого я не слышал. Твой брат сломал ногу, и у него началась гангрена. Ты ампутировал ногу — так поступил бы любой врач, хороший врач, конечно… И тогда твой брат решил покончить жизнь самоубийством.

Хуан взмахнул рукой, словно отметая возражения Кларка.

— Отец думает по-другому. В ту ночь он выгнал меня из дому и сказал, чтобы я не смел возвращаться.

— Мне жаль, — с грустью произнес Кларк. — Представляю, как тебе было тяжело.

— Да. Мне было тяжело. Но теперь, когда я вновь собираюсь лечить людей, мне хочется только одного: получить благословение отца. Это мое заветное желание. — Хуан помолчал с минуту и после некоторого колебания продолжил: — Наверное, вам это покажется глупым, но…

— Ничего подобного. На твоем месте я чувствовал бы себя так же.

— Правда?

— Да.

Повисла пауза.

— А как же твоя мать? — прервал молчание Кларк. — Она жива?

— Не знаю. Это-то и беспокоит меня больше всего. Мама никогда не говорила мне ничего такого, но, думаю, она гордилась тем, что ее сын решил стать врачом. Когда отец выгнал меня из дому, она впервые в жизни осмелилась протестовать. Упала на колени и умоляла отца смягчиться. Она просила его позволить мне остаться во имя Девы Марии и всех святых. Я помню, как она плакала: «Неужели мне суждено в одну ночь потерять двух сыновей?» Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Если бы я только мог удостовериться, что она жива и здорова.

— Но почему бы тебе не поехать домой? Там все и выяснишь.

— Вернуться?

— Ну да.

— А как же запрет отца?

Кларк пожал плечами.

Прошло несколько минут. Хуан о чем-то напряженно думал.

— Боишься? — мягко поинтересовался Кларк.

— Отца? — удивленно вскинул на него глаза Хуан. Он явно был оскорблен подобным предположением.