У любви нет голоса, или Охота на Лизу

– Лизавета! Ты решила мне отомстить и разгромить мое жилище? – заорал Макс, без стука распахивая дверь кабинета. А чего стучаться? Это его квартира, его кабинет и его домработница, если на то пошло…

Сначала он увидел разбросанные по всей комнате книги и компакт-диски, потом валяющуюся на полу полку, потом косо торчащие из стены шурупы и только потом – свою домработницу.

Из одежды на ней были только трусишки да короткая маечка, а открытые части тела она с попеременным успехом пыталась прикрыть картонной папкой с грозной надписью «Дело». Похоже, «полкопадение» ее тоже застало врасплох.

Макс отшвырнул босой ногой коробку из-под компакт-диска, плотоядно посмотрел на испуганную Лизавету.

А она хорошенькая, даже сексуальная в этом своем «пионерском» бельишке. Жаль только, что из-за папочки плохо видно все самое интересное…

А он феодал и благодетель…

А она несчастная сирота, спасенная им из лап насильников и злодеев…

А он здоровый мужик со здоровыми инстинктами…

А она такая хорошенькая…

Рассыпанные по полу диски тихо поскрипывали под его ногами. Лизавета молча пятилась…

Он не стал ничего говорить, решил, что это нечестно, когда он может говорить, а она нет…

Она, конечно, сопротивлялась, до последнего не выпускала из рук папку с надписью «Дело». Она даже попыталась его ударить, все-таки он не ошибся насчет ее темперамента…

Ее кожа была гладкой и горячей на ощупь. Ее крапчато-каштановые глазищи смотрели на Макса с недоумением и злостью. И целоваться она не хотела, и обниматься, и все остальное…

Но он-то знал – все это игра, обычный женский флирт. И когда она наконец перестала вырываться, он победно улыбнулся. Хотел еще раз заглянуть в крапчато-каштановые глаза, чтобы окончательно увериться в своей победе, но она, негодница, зажмурилась…

На раскладном кресле было неудобно. Пришлось нести Лизавету в спальню…

Какая-то неправильная ему досталась домработница. Он все время натыкался то на острые коленки, то на острые локти. А еще это шелковое постельное белье… Какой кретин придумал белье, которое все время куда-то уползает и приходится отвлекаться из-за него от самого важного?…

Это была нелегкая битва, но Макс все-таки вышел из нее победителем. Поверженный противник затаился на самом краешке поля боя, трусливо укрывшись с головой одеялом.

Макс расслабленно улыбнулся, ласково похлопал шелковый холмик ладонью, спрыгнул с кровати, потопал на кухню. После таких вот «сражений» ему всегда страшно хотелось есть. Наверное, это оттого, что выкладывался он на все сто процентов, никогда не халтурил.

В холодильнике стоял «Наполеон», залитый шоколадной глазурью, – и когда только успела?

Макс съел большой кусок торта, выпил чаю, выключил телевизор в гостиной, вернулся обратно в спальню. Оказалось, что, пока он чаевничал, его домработница сбежала к себе. Может, это и к лучшему, а то, понимаешь, неприятно утром просыпаться в компании малознакомой женщины…

Спина болела так сильно, что эта боль заглушала все остальные страдания, в том числе и душевные. Когда мерзавец Легостаев измывался над ее бедным телом, удержаться от стонов было очень тяжело. Но она удержалась, чтобы он, не дай бог, не подумал, что она стонет от удовольствия. Хватит с нее унижений!

Господи, стыд-то какой! В кого она превратилась? В наложницу? В запасную любовницу?

Она со злостью пнула валявшийся под ногами диск – поясницу тут же пронзила резкая боль. Лизавета тихонько взвыла, бочком, по-стариковски улеглась на свое кресло-кровать, закрыла глаза. А когда открыла, было уже утро. Судя по солнечному свету, заливающему разгромленную комнату, утро позднее.

Проспала! Не приготовила Легостаеву завтрак!

Лиза резко села и тут же схватилась за поясницу. Боль напомнила о событиях минувшей ночи и о пережитом унижении.

«Сам готовь свой завтрак!» – подумала зло, осторожно сползла с кровати, оделась, причесалась. Долго рассматривала свое отражение в зеркале в поисках следов начавшегося морального разложения, но нашла лишь «цветущий» синяк на скуле.

Несмотря на бурные события минувшей ночи и короткий сон, Макс проснулся рано, бодрый и отдохнувший. Вспомнил разруху в своем кабинете, вспомнил папку с надписью «Дело», вспомнил острые локти и довольно улыбнулся.

А ведь, если вдуматься, вчерашний вечер он провел не так уж и плохо, даже наоборот. И той горечи, которая бывает после случайного секса, нет и в помине. Есть какая-то бесшабашная мальчишеская радость и легкие угрызения совести. Все-таки не стоило с ней так напористо. Нужно было спросить, хочет ли она, готова ли…

«Ты бы с нее еще расписку взял, – встрял внутренний голос, – мол, на все согласна, претензий не имею».

Макс улыбнулся, представив, как Лизавета пишет своим каллиграфическим почерком эту самую расписку, настроение стало еще радужнее.

А потом выяснилось, что проснулся он не просто рано, а очень рано. Даже раньше Лизаветы. Проспала девчонка. Видно, умаялась за ночь. Он заварил свежего чаю, отрезал кусок торта, выглянул в окно. Утро выдалось славным: от вчерашней непогоды не осталось и следа. Яркое солнце, хрусткий январский снежок…