У любви нет голоса, или Охота на Лизу

Она сидела на заднем сиденье машины, рядом с тихо всхлипывающей Ленкой, жевала бутерброд с ветчиной и запивала его чаем из термоса. Обогреватель в салоне работал на полную мощность, и впервые за последние несколько часов Лиза почувствовала, что согрелась.

– Лиз, тебе не жарко? – поинтересовалась Ленка, стаскивая с себя дубленку. – Может, снимешь куртку?

Она бы сняла, но под курткой был порванный свитер, и ей не хотелось, чтобы друзья это видели.

– Чуть позже, – отмахнулась она, но тут же поняла, что так просто от дотошной Ленки не отделаешься – подруга уже заметила порезы на ее руках.

– Лиза, это что такое?!

– Ерунда, чуть-чуть порезалась.

– Ничего себе – «чуть-чуть порезалась»! – Лена скептически покачала головой, сказала твердо: – Рассказывай.

Лиза бросила быстрый взгляд на коротко стриженный затылок Свешникова, сказала шепотом:

– Лен, я тебе потом все расскажу.

– Когда потом?

– Дома.

– А твой спаситель что ж не пришел тебя проводить? – Лена смотрела на нее внимательно, чуть осуждающе.

– Он занят, – говорить о Легостаеве не хотелось.

– Занят! – Ленка всплеснула руками, в полумраке салона блеснуло обручальное колечко. – И чем же таким важным можно заниматься в семь утра?

– Ленок, оставь Лизу в покое, – не оборачиваясь, сказал Свешников.

Лиза благодарно улыбнулась: повезло подружке с мужем! Он такой тактичный, такой надежный и очень ее любит.

Ей бы очень хотелось сразу же поехать домой, но Свешникову нужно было отдохнуть после ночи, проведенной за рулем. Они остановились в гостинице на окраине, обшарпанной и неуютной, зато не слишком дорогой.

– Лен, у тебя есть что-нибудь, во что можно переодеться? – шепотом спросила Лиза, едва они переступили порог номера.

Лена удивленно округлила глаза, и, предвосхищая ее вопрос, Лиза распахнула куртку. Подруга глянула на порванный свитер, тихо ахнула, не говоря ни слова, принялась рыться в дорожной сумке.

– На, это подойдет. Только учти, я хочу знать, что произошло, – сказала она, протягивая Лизе вязаную кофту.

Та молча кивнула. Кому ж еще можно рассказать обо всем, что с ней случилось, как не лучшей подруге? Лучшие подруги для того и существуют…

Утро наступило мрачное и промозглое – лучше бы оно и не начиналось. Макс потянулся, попытался сесть, больно ударился обо что-то головой, застонал, разлепил глаза. Он лежал на ковре у дивана: то ли свалился во сне, то ли уснул на полу.

Голова гудела, перед глазами плавали фиолетовые пятна. Надо бы попросить Лизавету, чтобы сварила ему крепкий кофе и дала таблетку аспирина. Нет, лучше сразу две таблетки. Он уже открыл рот, чтобы позвать Лизавету, когда взгляд его сфокусировался на коробке из-под обуви. По позвоночнику побежал холодок, в животе заныло.

Нет больше никакой Лизаветы, он сам ее вчера выгнал – между прочим, за дело! После того что она сотворила, убить ее было мало, а он не убил, он всего лишь вышвырнул ее на улицу. В ночь, в двадцатиградусный мороз…

Холодок со спины переполз на затылок. Морщась от боли, Макс встал. Ерунда! Эта маленькая дрянь не заслуживает жалости. Она его не пожалела, не задумываясь, уничтожила его хрустальный народец. Так что плевать, что ей некуда податься. И на то, что у нее нет перчаток, тоже плевать. Переночует где-нибудь в подворотне или на вокзале. Ей не впервой…

А ему нужно в душ, и как можно скорее. Сначала горячая ванна, потом ледяной душ. Да, только так, иначе он свихнется от головной боли.

Макс лежал в ванне и старался ни о чем не думать. Ни о чем не думать не получалось.

…Она просто притягивает к себе неприятности, у нее такой особенный талант – создавать проблемы! А на дворе двадцать два градуса мороза, он случайно посмотрел на градусник. Да, чисто случайно отогревал дыханием заиндевевшее стекло, чтобы чисто случайно увидеть, что красный столбик подкрадывается к цифре «двадцать три».

Макс чертыхнулся, сделал воду погорячее, словно это ему самому довелось провести ночь на двадцатиградусном морозе.

Зачем она так поступила?! Разве он плохо с ней обращался? Сколько раз он спасал ее никчемную жизнь, рискуя собственной, между прочим. Она забыла! Правду говорят о короткой девичьей памяти. А еще говорят, что нет страшнее зверя, чем обиженная женщина.

Э куда его понесло! Макс с головой ушел под воду. Того и гляди он додумается до того, что она обиделась. А на что ей обижаться? На то, что за глаза он называл ее убогой и слабоумной? А стоит ли на такое обижаться? Макс вынырнул, раздраженно фыркнул. Если бы кто-то, пусть даже не слишком близкий, назвал его убогим идиотом, он бы обиделся?

Да ну, ерунда какая! Ничего бы он не обиделся! Он бы просто взял и набил этому «кому-то» морду…

Вставать под ледяной душ не хотелось, но он себя заставил, стиснул зубы, до упора крутанул кран с холодной водой.

Встряска получилась что надо. Его бедные мозги кувыркнулись в черепной коробке, сердце подпрыгнуло до самого горла, из легких со свистом вырвался воздух. А потом стало хорошо. Ради этого благословенного «хорошо» стоило помучиться. Может быть, теперь даже не придется пить аспирин.