У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

Потом нас с Эльсой отправили спать. В ее покои, между прочим. Глава с супругой до свадьбы внучки решили держать нас подальше от женихов. Те возмущались, но без толку. Ама Лизавета сыну прямо сказала, что у него есть время подготовить дом для переезда невесты, «пыль вымести и паутину снять», а у нас с Эльсой — отдохнуть, заняться нарядами и навести красоту.

Следующие три дня мы добросовестно кроили и шили, получив в подарок от Лизы множество отрезов ткани и кружева. Матео пригласил в дом помощниц, но те явно недолюбливали Эльсу и предпочитали сидеть в сторонке и шить то, что мы накроили. Кроме того, заказали новую обувь у сапожника. И, конечно, же приводили себя в порядок после дорожных перипетий: подрезали волосы, смягчили обветренную кожу, отсыпались. Еще с Хвесей шептались, заставляя ее делиться опытом в соблазнении мужа.

Три дня пролетели весело и в приятных хлопотах. Только накануне свадьбы взгрустнулось: Дина я видела лишь мельком, за ужинами, а так хотелось побыть с ним. И пока Эльса с бабушкой ворковали, вспоминая матушку и дочь погибшую, я вышла в сад. Забралась в занимательную подвесную корзину и оттолкнулась ногами. Я медленно покачивалась, глядя на затухающий закат и слушая стрекот насекомых. Глубоко вдохнула, прикрыв глаза, — и тут же уловила знакомый запах: ветер дул от Голубой горы, а аррайи там видимо-невидимо…

— Добрый вечер, любимая!

Распахнув глаза, я в восторге уставилась на своего любимого тигра, который, сложив руки на груди, с улыбкой смотрел на меня.

— Дин!..

— Я тоже соскучился и спать без тебя не могу, — кивнул он, поморщившись.

Присел передо мной на корточки и уткнулся лицом в мои колени.

— Как день прошел?

Я наклонилась, потерлась носом о его ухо, макушку и тихонечко пожаловалась:

— Клан у вас неулыбчивый. Все ходят смурные, разговаривают неохотно, а смотрят так, словно ожидают от нас подвоха. Странно как-то…

Дин обхватил мое лицо и нежно поцеловал.

— Ничего, пройдет со временем. Они тебя скоро узнают поближе и поймут, что ты у меня самая добрая и светлая.

— Ты правда так думаешь? — с надеждой спросила я.

Дин потянул меня из корзины, но не удержался на пятках, и мы завалились на траву. Мы смеялись, обнимались и целовались, жарко-жарко.

— Правда-правда, не сомневайся! — неожиданно услышали мы от мамы Дина. Оторвались друг от друга, и я смущенно посмотрела на будущую свекровь, которая стояла неподалеку и одобрительно смотрела на нас. — Тебя полюбили сразу Эльса и Дин, а они совершенно разные, как небо и земля! Не говоря о сыне, ты что-то хорошее нашла в моей внучке, а это уже много значит.

— Я… мы… простите… — я заворочалась, пытаясь выбраться из-под Дина и принять более приличный вид.

— Не за что прощать, доченька. Вы в своем праве и в своем доме целуетесь. Нечего здесь стыдиться. А я так вообще счастлива: Дину тридцать пять, по краю ходил, а любви все найти не мог, а тут — ты. Наша кошка-крошка! — передразнила она сына и рассмеялась вместе с ним.

Дин поднялся и помог встать мне. Заботливо отряхнул мое платье, обнял, поцеловал крепко и подтолкнул к матери:

— Иди, любимая. Сегодня опять ночь в одиночестве, еще и день завтра тяжелый. Вам готовиться. Отдохни хорошенько.

* * *

Свадьбу гуляли прямо на площади, поставив столы с угощением ближе к отчему дому Эльсы. Играли музыканты, танцевала молодежь, сидели более солидные амы и ата. За отдельным столом красовались молодожены. Эльса постоянно касалась шеи, где Шай поставил брачную метку, по сути укусил.

В храме Луны с амой Лизаветой и амой Дарьей даже всплакнули во время обряда, такой Эльса хрупкой и невинной выглядела в небесного цвета шелковом платье. Распущенные золотистые волосы блестящей волной лежали на плечах, на голове красовался венок из самых ярких цветов, какие только росли в саду. Любо-дорого смотреть на прекрасную невесту. Шай вон до сих пор оторваться не может, не ест, не пьет — держит свою ненаглядную за руку и облизывает взглядом.

И все же что-то было не так. Не было пьяного куража, когда пили за молодую, зато старались за новобрачного — словно в последний путь провожали. Дин с Далеем, прикатившим с хорошенькой, милой супругой Зоей, и отцом только посмеивались, а мы с Хвесей дивились все сильнее.

Вчера целый день парили-варили-жарили едва не всей улицей. Решили приготовить и кабанчика. Эльса попросила украсить ее свадьбу этим блюдом, но не шкурой, а полноценным, с мясом. И я расстаралась: полночи не спала, следила за ним, пока томился.

И вот народ ест-пьет, нахваливает аму Лизавету, но как только Эльса похвалилась, что кабанчика ее подруга Савери готовила, и подобное блюдо князь Валиан с приближенными и гостями больно хвалили, как восторги затихли, а гости с подозрением жевали мясо.

— Они думают, что мы им туда отравы положили? — не выдержала я и тихонько спросила у Дина.

— Нет, просто был у нас один случай, когда Эльса так же что-то нахваливала, а потом весь Еловый после праздника от нужника не отходил, — шепотом поделился со мной Мирон.

— Ей было десять лет, пора бы уже забыть, — отмахнулась бабушка проказливой невесты.