У меня есть план

— Заткнись! — в сердцах воскликнул Лордор. — Ты же ничего обо мне не знаешь! Ты понятия не имеешь, как мне было одиноко, я чувствовал себя никому не нужным. Отец исчез из моей жизни сразу, как только я появился на свет, а мать — обычная, недалекая, затюканная жизнью женщина. Она старалась не замечать меня. Нет, она меня кормила, поила, одевала, отдала в школу, но никогда не показывала своей любви, ни разу не поговорила со мной по душам, а заметив мои необычные способности, пыталась задушить их в зародыше. Потом вдруг объявился отец и забрал меня с собой, а мать, чтобы не препятствовала этому, убил… Я жил с отцом, пока по земным меркам мне не исполнилось двадцать лет. Он учил меня, передавал свои знания и силы, и, хотя никаких отцовских чувств он ко мне не испытывал, это были самые счастливые годы в моей жизни. А потом отец изыскал возможность перебросить меня сюда. С тех пор вот уже много лет я нахожусь в Весте и по приказу отца собираю армию, готовлю ее к тому моменту, когда отец сможет вернуться. И я сделаю все, чтобы оправдать его доверие.

Элька даже страха никакого не испытывала, так ей было грустно.

— Бедный мальчик! Как ты не поймешь, что виноваты бывают не обстоятельства. Виноват сам человек, — печально и серьезно проговорила она. — Я тоже не была избалована внима-нием родителей. Не потому что они плохие люди, а из-за того, что они, как и твоя мать, были необычными, недалекими и ограниченными. Мне тоже было одиноко и тяжело от того, что я не такая как большинство людей, что отличаюсь от серой массы. Но потом я поняла, что способность хорошо переносить одиночество — признак духовной зрелости. И я не озлоби-лась, не ныла, не упивалась своими несчастьями, а сама создала свою жизнь и саму себя Знаешь, я как-то читала одну сказку про лисят и запомнила оттуда примерно такие слова: «Ты помни, пожалуйста, что когда тебе станет плохо, грустно, тяжело, страшно, или ты устал, просто протяни лапу. А я протяну тебе свою, где бы ты ни был, даже если там другие звезды, или все ходят на головах. Потому что печаль одного лисенка, разделенная на двоих, это ведь совсем не страшно. А когда тебя держит за лапу другая лапа, какая разница, что там еще есть в мире.» Я это к ому, что у каждого найдется единомышленник, тот кому именно ты не безразличен. Но ты сам выбрал месть, обиды, злобу. Ты сам встал на темную сторону…

— Заткнись! — завизжал Лордор. — Сию секунду замолчи! Хватит! Эй, сюда!..

В комнату вбежало двое мужчин.

Уведите ее! — приказал сын Даркуса. — И поосторожнее с ней, она должна остаться невре-димой. А ты даже не вздумай выкидывать свои земные ведьмины штучки. Не получится, пока вы с сестрой были без сознания, вам влили зелье, лишающее магической силы на двенадцать часов.

— Даже не прикасайтесь ко мне своими корявыми лапами, — предупредила Элька конвоиров и с жалостью посмотрела на Лордора: — Бедный ты, бедный… Мне так жаль тебя, такого убогого духом! Вот сейчас я тебя поцелую, вдруг поможет…

Она привстала на цыпочки, положила руки ему на плечи и наградила долгим жарким поце-луем, злорадно наблюдая, как Лордор обмяк, а сердце его забилось чаще.

— Хватит! Иди вон, добрая ты наша!

— Убивать добротой — наш метод, — ответила фразой из культового фильма Элька. Уже дойдя до двери, она обернулась: — Мы все равно не умрем. Берегись, Даркусенок!

— Ты сошла с ума, — покачал головой тот.

Но пленница осталась равнодушна к поставленному ей диагнозу, а лишь пожала плечами:

— Ну, это не новость…

… Когда Эльку привели в темницу, Лана уже сидела там. Темница была убогая: пол, пото-лок, два факела на стенах и куча влажной соломы. Впрочем, никто и не обещал президент-ский люкс. Облик Элькиной сестры здорово диссонировал с убожеством помещения. — Я там Лордора на путь истинный наставляю, а ты прелюбодействуешь! — возмутилась стар-шенькая, когда сестры остались одни. — Я знаю, конечно, что ты не ангел и не непорочная дева, но как-то это на тебя не похоже: изменять ушастику с нашим врагом.

— Так меня никто не спрашивал, — усмехнулась Лана — Этот мальчишка-некромант как-то странно на меня действует: прелюбодействовала я с привеликим удовольствием. А как ты догадалась?

— Да просто ты сейчас похожа на ммышь, вернувшуюся из особо богатого амбара. Так что там у тебя с этим Тирáном?

— Ти́раном, — поправила Лана и начала рассказ.

Она, как и ее сестра, очнулась в лежачем положении, ноне почтительно уложенной в кресло, а на полу. В отличие от Элькиной одежды, которая повисла жалкими тряпками, Ланина натянулась, как на барабане, прямо до неприличия, а кое-где вообще порвалась. Над ней склонился Тиран, который с лихорадочно блестевшими глазами и блуждающей улыбкой малютки-дауна шарил потными трясущимися ручонками по ее груди, вывалившейся из прорех на лопнувшей кофте.

Пришедшая в себя женщина хотела что-то сказать, но заметивший это некромант зажал ей рот рукой. Ну и…короче, того самого…