У меня есть твое фото

Бендовская прочла все. Весь текст до последней строчки. При этом на ее лице не было ни единой эмоции. Вика за это время подобралась и теперь не выглядела такой испуганной и растерянной. Аня же, наоборот, готова была грохнуться в обморок.

Наконец, Бендовская заговорила, поднимая на Аню глаза.

— Интересно. Но как это касается меня?

— Мы подумали о том, чтобы сделать благотворительную выставку. Проект, где каждый герой сможет рассказать свою историю — поделиться тем, о чем обычно не принято говорить. Обнажить душу и… тело.

Бендовская явно понимала, о чем речь, но держала планку до последнего. Она кивнула, снова посмотрела на экран, а потом — на Вику.

— Во что вы пытаетесь втянуть меня? — спросила она.

Вика вскинула подбородок. Надо признать, держать удар она умела.

— Это очень смело — раздеться перед камерой или перед художником. А потом рассказать свою историю в красках. Это смело и…

— И вы хотите, чтобы я сделала это? Я?

Аня подумала о том, как, должно быть, тяжело ей жилось все это время. Она хотела быть услышанной. Хотела! Она хотела обнажить свою душу, иначе не просила бы Игоря рисовать ее такой — сексуальной, женственной, живой. Не дамой, вселяющий благоговейный страх, а просто женщиной.

— Вы бы показали пример другим, — сказала Аня.

Бендовская повернулась к ней.

— Пример чего? Того, как снимать с себя одежду?

Она встала и взяла в руки свое пальто.

Вика встала тоже. Она не пыталась остановить ее, но и не бежала открывать для нее дверь.

— Думаю, вы не совсем поняли смысл… — не унималась Аня. Ей было обидно. Она ведь видела в этой женщине то, что нужно. Сильная, но сломанная! Желающая кричать от одиночества и боли… Но молчащая. Сколько лет она молчала?

— Считаете меня глупой?

— Нет, что вы…

— Я ухожу, — хлестко сказала женщина. — И мой вам совет — не пользуйтесь именем Майкова ради реализации сомнительных проектов. Ничем хорошим это не закончится.

Аня хотела сказать, что ничем хорошим это не закончится совсем по другой причине, но за Бендовской уже закрылась дверь.

Глава 20

Из офиса Аня выходила расстроенной. Даже Вика не стала читать ей нотаций, вероятно, посчитав момент не подходящим. Они обе чувствовали себя глупо.

Она не знала, как уйти. Ничего не вышло, и вроде как их пути-дорожки на этом расходились, но… Что-то невысказанное висело в воздухе, пока Вика вяло щелкала мышью компьютера, а Аня — натягивала куртку и убирала ноутбук в рюкзак.

— Ты можешь поговорить с Игорем, пожалуйста? — спросила Аня.

Вика подняла на нее глаза.

— О тебе?

— Нет. О таком я просить бы не стала. Просто поговорить. Мне кажется, ему так одиноко сейчас. После случившегося.

Она долго смотрела на Аню, и та все пыталась понять — ненавидит ли Вика ее до сих пор или же все позади? Вряд ли… Да и наверное не было там ненависти, как таковой. Аня бы и сама к себе отнеслась предвзято на ее месте.

— Хорошо, — ответила Вика и слабо улыбнулась. Это вселяло надежду.

Выйдя из офиса, она огляделась, словно забыла, куда ей нужно идти.

Она была в полном раздрае. План провалился, и не было ни единой причины гордиться собой. Сколько Лелик будет готовить материал? Они с Майковым уже договорились о встрече?

Это все было просто ужасно. Отвратительно то, что кто-то настолько мелкий и глупый смог забраться Игорю под кожу так глубоко. Копать, копать и, наконец, нарыть. Просто вредитель, маленький грызун.

Ее злость на бывшего друга так сильно бурлила в крови, что она чуть не споткнулась о ступеньки.

Выругалась, подняла глаза и… Бендовская стояла внизу и смотрела на нее так, словно Аня собиралась упасть ей на голову.

— Машина. Она не заводится, — вдруг сказала она, как будто Аня и в этом была виновата.

— Мне позвать кого-нибудь на помощь?

Бендовская помотала головой.

— Я уже позвонила другу.

Аня кивнула. Они замолчали, глядя в разные стороны. Аня не решалась уйти, но и заговорить не было ни единой причины. Как глупо.

Бендовская сама решила ее проблему. Она тяжело вздохнула и спросила:

— Этот проект очень важен для вас, так?

Аня ответила.

— Да, очень.

— Но почему?

Вопрос был — логичнее некуда. Обманывать эту женщину не хотелось.

«Потому что я сфотографировала ваш обнаженный портрет, плюс еще кучу других, тоже не самых пристойных, и теперь мой друг-подонок собирается шантажировать всю планету», — так? Ей стоило выпалить это на одном дыхании?

Бендовская была права. Кто они такие, чтобы предлагать ей подобное? Ей — женщине в возрасте, с тяжелым прошлым за плечами и с усталостью, придавливающей ее к земле, подобно чугунному утюгу?

Она вздохнула и спустилась, чтобы быть с женщиной на одном уровне. На улице пробрасывал снег, но в целом было достаточно тепло, чтобы Аня подумала о прогулке. Точно. Она прогуляется пешком до магазинчика Эрика, и уже там разревется. Потому что это зона, свободная от осуждения. Потому что там можно.

Но слова вдруг сами полились из нее.