У меня есть твое фото

— Это поразительно, — Поплавский переводил взгляд с картины Майкова (на ней был изображен парень лет двадцати с обезображенным лицом) на снимок в ноутбуке у Ани (Эрик, затыкающий себе рот рукой). — Просто поразительно. Как вы одинаково видите людей.

— Неправда! — выпалили они вместе, переглянулись и оба опустили взгляды.

— Нет, правда, — настаивал мужчина. — Думаю, это будет грандиозное мероприятие. Приглашения уже разослали? Кого из прессы пригласили?

Майков не знал этих тонкостей. Пока Аня рассказывала про блогеров, про запуск флэшмоба в интернете после выставки, про то, что истории будут оформлены в виде слайд-шоу и так далее, он просто смотрел на нее.

На ее вспыхнувшие вмиг щеки, на ярко горящие глаза. Вика сказала, что она делала это ради него, неужели это правда? Неужели она перешагнула через себя, через свою дурацкую привычку себя недооценивать, только чтобы сделать ему, Майкову, хорошо?

Он не заслуживал ее.

Не после того, что случилось. Не после того, как решил, что не может ей доверять.

Аня вышла из здания, тяжело дыша, как будто долго бежала. Ее лицо горело улыбкой, и он не удержался — провел пальцами по ее щеке. Она замерла. Кажется, даже перестала дышать, только моргала, а снег поблескивал кристалликами на ее ресницах.

Он ждал, что она оттолкнет его или скажет, чтобы не прикасался. Но Аня только смущенно опустила взгляд.

— Ты в офис? — спросил он. — Я отвезу.

— Нет, я… Мне нужно проветриться. Дойду до остановки.

Он почувствовал, как сжалось сердце. Мысль, что она не простит его, вдруг замигала в голове, как лампочка.

Он не стал настаивать.

* * *

Дома его ждал сюрприз. Сашкин отец, Виктор Борисович.

У них с Майковым были странные отношения. Этот суровый мужчина всегда казался жестким и непроницаемым. Но прошли годы после случившегося, и Игорь знал — этот человек не ненавидит его. Мама Саши — да. Но не ее отец.

— Входите, — Игорь открыл для него дверь.

Они молча разделись, прошли на кухню. Майков поставил чайник и достал из шкафчика вазу с кексами и конфетами.

Они никогда не разговаривали. Обычно все их общение ограничивалось приветствиями, сухими рукопожатиями и кивками друг другу. А тут такой визит. Лично на дом, впервые за долгие годы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Как ты поживаешь? — спросил Виктор Борисович.

Игорь наполнил кружки чаем и сел.

— Нормально. А вы?

— Ты знаешь, зачем я здесь, Игорь?

Он пожал плечами. Разумеется, он понимал, что грязные новости из прессы должны были дойти и до родителей Сашки, но он не был в этом виноват. Он сам не хотел, чтобы Сашкино имя пачкали, чтобы его валяли в дерьме, как это сделали журналисты. Ему самому было противно от мыслей о том, что так получилось.

— У меня есть подозрение…

— Я развожусь с Дарьей.

Игорь поднял на мужчину глаза. Сколько лет они прожили с женой? Около тридцати, явно не меньше. И теперь вдруг развод.

— Почему?

— Мне понятно ее горе, Игорь, я сам горюю не меньше. Боль не утихает с годами, она становится все сильнее. Но она перешла все границы.

Он все еще не понимал.

— О чем вы говорите?

— О том, что она сделала. О том, что сказала журналистам.

Оказалось, правда лежала на самой поверхности. Игорь ходил вокруг нее, кружил, как ворон, но не замечал. Или не хотел в это верить. Поразительно, правда? Ему проще было вычеркнуть из жизни девушку, к которой впервые за годы у него вспыхнули чувства, чем признать, что Сашкина мать сама, своими руками, испачкала имя дочери в грязи.

Он закрыл лицо руками.

Ему вдруг стало так невыносимо тоскливо. Как сильно эта женщина ненавидела его? Настолько, чтобы наплевать на светлую память о дочери, лишь бы сделать ему больнее? Сколько горя должен пережить человек, чтобы сделать подобное?

— Надеюсь, ей стало легче, — сказал он, поднимая взгляд.

— Забудь о ней, парень. Просто живи дальше. Саша бы этого хотела.

Что-то надломилось внутри него при этих словах. Хрустнуло и затрещало. Игорь понял — это была броня. Та, которую он носил годами. Металлические доспехи, которыми он защищался от целого мира, пошли трещинами. Стоило надавить, и они разлетелись бы на сотни маленьких кусочков, освобождая его.

Он улыбнулся. Виктор Борисович ответил на его улыбку своей.

— Я буду стараться.

Глава 23

— Ты не обязана это делать. Ты организатор, не модель.

— Но я хочу.

Аня была обнажена по пояс. Ничто не прикрывало ее наготы, но впервые в жизни она не боялась смотреть на себя такую. Раздетая, но не слабая, не подавленная. Она смотрела прямо в камеру, кроме них с Викой в студии никого не было, и она чувствовала себя очень спокойно.

— Ладно, — Вика мягко улыбнулась ей и подошла к штативу. — Мне нужно делать что-то особенное?

Аня помотала головой.

— Просто нажимай на кнопку. Я все настроила. Я хочу, чтобы кадры были естественные. Даже если они будут неидеальны.

Вика кивнула.

— Я горжусь тобой, — вдруг сказала она, и Аня поняла — это будет прекрасно. Каждый снимок будет таким, каким должен быть.

* * *

Все было настолько великолепно, что у Игоря перехватило дыхание.